считает его не настоящим активистом.
Он не побоялся.
Он, всё-таки, настоящий.
Жжёт внутри. Я ненавижу себя, я ненавижу радфем6. Надоело жить по методичке, придуманной непонятно кем, непонятно ради чего. Матчасть – это собачье дерьмо. Любая жизнь имеет значение! Любая! Никто не вправе причинять другому боль!
Я вижу, как ублюдки продолжают его запинывать и, рыдая, сама бросаюсь к ним в ноги. Они, опешив, отходят назад.
– Оставьте, не бейте! – отрывисто выкрикиваю я, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь пелену слёз.
Время словно замедлилось, когда я увидела, как подбежал полицейский. Уподобляться подонкам не стал. Помог нам подняться. ОМОНовцев же и след простыл.
– Пройдёмте, пожалуйста, – спокойно произнёс он и показал на «бобик».
– Но за что? – закричал Дима.
– Митинг несанкционированный. На вас будет составлен протокол.
– Лучше не спорить, – сдалась я. – Пойдём за ним.
Следующие пять часов мы провели в ближайшем участке. После этого у нас списали паспортные данные и отпустили, пообещав прислать повестку. Уже за полночь мы с Димой покинули участок и побрели вдоль набережной. Ей сломали нос.
– Спасибо тебе ещё раз, – еле сдерживая слёзы, сказала я. – Не знала, что в Питере настолько дикие полицаи.
– Они теперь везде такие. Президент недавно назначил им новые выплаты.
– И прости меня за тот случай.
– За какой? – удивился Дима, приподняв бровь. – А, ты про кафе? Да я уже привык к тому, что меня ненавидят.
– За что?
– Знала бы я, – устало вздохнул он. – Родственники отреклись, угрожают до сих пор. На работу устроиться трудно. Неравнодушных людей здесь недолюбливают.
– Как просто в этом мире стать изгоем.
– Я не в обиде на вас, ведь мы на одной стороне баррикад.
– Спасибо. Может, вызовем такси?
– Хорошая идея, но позволь попрошу кое-что?
– Что?
– Я боюсь оставаться с водителем наедине. Закажем одну машину? Я где-нибудь по дороге соскочу.
– Не переживай об этом, – улыбнулась я. – Вызову на два адреса. Сначала тебя довезём. Но не бойся, я позвоню в фем-такси.
– И такое бывает?
– Многие девушки боятся садиться в машину к мужчине. Этот сервис – просто находка.
– Я их очень понимаю.
Несмотря на удивлённые взгляды водительницы, мы добрались до дома в целости и сохранности. А я надеялась, что мы с Димой подружимся. Только вот нужно ли мне оставаться в Петербурге, я пока не знала.
24. Токарева
Заведующий дома престарелых испугался моих угроз обратиться в полицию, и меня, наконец, допустили в морг больницы, где лежала моя мать. Вопрос с похоронами был решён. Когда я вернулась домой, мне даже удалось выспаться. И утром первым делом я заехала к нотариусу. Там доказала, что других наследников у матери не было и вступила в права наследования, доплатив за дополнительные хлопоты с документами.
Встреча с Малимоновым прошла ровно так, как я и хотела. И вот теперь предстояло ещё одно важное дело. Суд над Ксенией Шнайдер. Я не считала себя детективом. Но того, что я узнала было достаточно, чтобы удивить всех причастных к этой истории.
Вокруг светло-песочного здания стояла толпа – журналисты, активисты, сочувствующие. Меня запустили внутрь. Опрятные коридоры со свежим ремонтом натолкнули на мысль, что тут денег крутится намного больше, чем в доме престарелых, хотя и то, и другое принадлежит государству.
– Ждите, вас вызовут, – кивнул пристав.
Я искала глазами Алину, но, видимо, та была уже внутри, как и Пётр. Дина стояла вдалеке, делая вид, что меня не замечает. Гульнара не приехала.
– Маргарита Токарева! – спустя несколько минут звучно произнёс пристав. Белая дверь открылась, и я последовала за ним.
Шнайдер сидела в стеклянной коробке, демонстративно скрестив руки на груди. Роль жертвы она отыгрывала на все сто процентов. «Адвокатесса» Кравцова, как сказала бы Алина, задумчиво всматривалась в потерпевшего, но стоило мне подойти к столу, она с тревогой начала перебирать свои бумаги. Судья же, женщина лет пятидесяти с каменным выражением лица сверлила взглядом трибуну, куда положено вставать свидетелю, когда тот даёт показания. По правую руку – прокурор и Никифоров-младший с перевязанной шеей. Его глаза несчастные, злобные, но в то же время испуганные. Алина сидела рядом с уже опрошенными и, нахмурившись, смотрела в мою сторону. Я чувствовала, как её распирает любопытство. Ну что же, настало время удивительных открытий!
– Назовите, пожалуйста, свои фамилию, имя, отчество, дату рождения, – попросила судья.
– Токарева Маргарита Юрьевна, двадцать третье мая семьдесят седьмого года.
– Место рождения?
– Петергоф.
– Место жительства Ваше.
– Санкт-Петербург, Лиговский, 271, квартира 103.
– Гражданство?
– Российское.
– Образование?
– Высшее, экономическое.
– Семейное положение, состав семьи.
– Не замужем, детей нет.
– Место работы?
– До вчерашнего дня исполняющая обязанности генерального директора «Петер-плазы», отеля в Петербурге.
Услышав это, Алина округлила глаза. А судья продолжила скучный анкетный допрос. И после вопросов о военной обязанности, судимости и владении русским языком, мы наконец-то дошли до основного.
– В каких отношениях Вы находитесь с подсудимой и потерпевшим?
– Ни в каких. Они сняли номер в отеле. Стало быть, они наши гости. Позвольте, я начну.
– Ваша честь, у меня есть вопрос! – Кравцова ввязалась в наш с судьёй диалог.
– Прежде, гражданка Токарева что-то хотела изложить, – возразила судья.
– Да, – я одобрительно кивнула. – В открытом доступе имеется информация, что Ксения Шнайдер подрабатывает веб-кам моделью.
– Протестую! – вскрикнула Кравцова. – Это не имеет отношения к данному делу.
– Да, вы правы, – улыбнулась я. – Это так, штрихи к портрету. По моей информации, Шнайдер и Никифоров очень хорошо дружили до случившегося преступления. Это подтверждает наличие совместных фотографий на страницах питейных заведений Москвы в соцсетях. Но, почему-то Василий сейчас всячески открещивается от дружбы с Ксенией. Возможно, дело в предательстве.
– Токарева, – недовольно фыркнула судья. – Вас вызвал суд, чтобы вы изложили факты, а не ваши предположения.
– Да, конечно. Можно, я продолжу? Каждая деталь важна.
– Продолжайте.
– Они приезжают в Петербург, вероятно, гуляют весь день по прекрасной северной столице. Никифоров влюблён в Шнайдер. Как в человека. Ведь даже в нашем ресторане кавалер оказывается не так галантен, и они делят счёт пополам.
– Я тоже протестую, – возбудился прокурор. – Зачем мы всё это слушаем?
– Отклонено, Токарева, продолжайте.
– Соглашусь, со стороны всё выглядит так, будто Никифоров захотел воспользоваться услугами жрицы любви в ту ночь. Но вряд ли бы он тогда повёз проститутку в северную столицу. Я в курсе, что в «Петер-плазе» Виктором Белецким была попытка организовать салон проституток. Но, к сожалению, так как владельцем гостиницы являлась не я, а моя мать и Виктор, повлиять на это не представилось никакой возможности. И, в связи со всем вышеупомянутым Шнайдер приняли за проститутку.
– Не обязательно
