раз обрушился. В своём нелепом полосатом костюме, пыльный, замотанный и глубоко несчастный.
– Надо вызвать полицию. Я их пристрелил.
– Да нет, скорую, – заключила я, прощупав их запястья. – Пульс есть. Они пока живы. Ещё и эта беременная.
– А она кто?
– Да так, одна знакомая.
– Мне плохо, – кашляя, прохрипела Благова и упала на колени.
– Нужно отойти, вдруг рванёт? – велела я и помогла ей подняться.
Мы с Виктором дотащили Благову до его машины и положили на заднее сиденье. Белецкий виновато смотрел на меня и боялся проронить хоть слово. Поэтому начать разговор решила я.
– Спасибо за всё. Не думала, что ты приедешь.
– Должен же я хоть раз в жизни сделать что-то для других. Пётр увидел, как тебя увезли и сразу сообщил мне, что ты в опасности. И ещё… Марго, прости меня. Я сам всё разрушил.
– И ты меня прости, – я приобняла Белецкого, но душой понимала, что уже не может быть совсем ничего. Ни мимолётного влечения, ни большой любви, ни крепкой дружбы. Чужие. Лара всегда останется бетонной стеной между нами. Дети её меня возненавидят, друзья будут неприятно шептаться, а прочие – смаковать грязные подробности.
Полиция и скорая помощь приехали быстро. Допрашивать пока не стали. Васильев сгорел заживо, его свита – в реанимации. Благова всю дорогу рыдала и грозилась наложить на себя руки. Отвезли её к мужу. Кажется, он всё знал.
«Я скучаю», – высветилось на экране телефона. Давид. Не стала ничего отвечать. Достаточно с меня женатых идиотов.
Я очень устала. Очень.
Эпилог
Спустя два месяца скитаний по Европе, я оказалась в Барселоне неслучайно. Давид не выходил из головы. Недолюбила, недосказала. При встрече он, как и тогда, был учтив и галантен. Мы едва не переспали снова в одной из местных гостиниц. И вот, когда его губы были так близко к моим, я вспомнила жаркий июнь, «Петер-плазу», Алину и Аню.
– Стой, – оттолкнула я Давида. – Ничего не будет. Иди к своей жене. У вас двое детей. Тебе самому не стыдно?
– Ничуть. Мужчины устроены иначе.
– Оу, прими мои соболезнования! Я возвращаюсь в Петербург. Первым же рейсом.
– Как знаешь, – безразлично бросил он, снял пиджак со спинки стула и хлопнул дверью моего гостиничного номера. Для Давида это так и осталось всего лишь игрой.
Через пару часов той дверью уже хлопнула я. Вернулась домой и узнала, что Аня открыла пекарню в центре города и организовала фонд по борьбе с домашним насилием. Алина перебралась обратно в Москву и ведёт блог о принятии и любви к себе. Благову простил муж, хотя она рвалась уйти в монастырь. «Петер-плаза» за пару месяцев распилов и неумелого руководства снова оказалась на грани закрытия, и я почти сразу же выкупила её за бесценок. Виктор, наконец, отказался от своей доли и пообещал, что больше никогда не встретится на моём пути.
И вот, я стою на берегу Финского залива. Крепко сжимаю в руках кольцо, подаренное Витей пять лет назад, и бросаю в воду, навсегда распрощавшись с этой историей, душевной болью и метаниями. Я ощущаю силу – непреодолимую, бесповоротную, женскую. Она – в каждой из нас. Она делает нас теми, кто мы есть. Но иногда мы забываем об этом. Поэтому нам, сёстрам Земли, стоит держаться вместе, плечом к плечу. И мы этот мир перевернём.
Примечания
1
Дискриминация кого-либо по внешности или навязывание своих представлений о красоте другому человеку.
2
Привычка некоторых мужчин сидеть в общественном транспорте, широко раздвинув ноги, тем самым занимая больше одного места.
3
Убежище для людей, попавших в трудную жизненную ситуацию.
4
Обвинение жертвы в совершённом над ней насилием.
5
Джордж Сорос – американский финансист, инвестор и филантроп. Сторонник теории открытого общества. Противники Сороса видят в нём главу глобалистов, подрывающих основы традиционного общества.
6
Радикальный феминизм.
