class="p1">Они осторожно усадили судорожно дёргающегося короля в кресло, а паж влил ему в дрожащие губы содержимое маленькой склянки из тёмного стекла. Минуту спустя, когда его величество перестал трястись, а его взгляд снова приобрёл осмысленность, слуги ушли, а подле короля остался только паж.
— Милостивые боги… — Эдвальд утёр мокрый лоб рукавом. — К сожалению, божественная истина имеет свою цену. И цена эта немалая…
— Вы, кажется, говорили о каком-то поручении для меня, — впервые за последние несколько минут наёмник осмелился заговорить.
— Ты… — король тяжело дышал, а взгляд его был усталым. Он растёкся в кресле, будто все его мускулы разом расслабились, и с трудом двигал губами. — Верно… Я отправляю тебя в Моирвен, к Джойберту Майвену, шурину… моего покойного брата… Лорду Тимбермарка…
Его величество немного перевёл дух и заговорил немного более связно:
— Я видел сон, как лоза оплетает розу. Как на месте сада вырастает лес. И то, что сделал Дериан Рейнар… Это не может быть совпадением. Боги показывают мне истину. Эльфы опутали лорда Майвена липкой паутиной лжи, но мне открыта истина… Я потребую от него явиться ко двору. Ты доставишь к нему письмо с королевской печатью, и он не посмеет отказаться.
— Так значит… Нужно просто передать письмо? — Таринор несколько опешил.
— И привести лорда Майвена в столицу! Сопроводишь его лично! Такова воля богов. Но помни, что предатели повсюду, — добавил король, понизив голос. — Они могут подстерегать тебя на пути к цели. Когда ты едешь по тракту, принимаешь пищу или даже спишь! Быть может, они прямо сейчас подслушивают наш разговор… Но справишься. Я знаю, потому как видел именно твоё лицо. Ты вручишь послание, выполнишь божественную волю и послужишь на благо страны. Моё сердце болит за каждого жителя Энгаты, я не могу допустить, чтобы эти земли пали в пучину порока и скверны. Порой… Порой эта корона становится слишком тяжела, Таринор. И если бы тогда, семь лет назад, я знал…
Король осёкся на полуслове и замолчал. Наёмник догадывался, что тот хотел сказать, и не стал переспрашивать. Нет, всё-таки слухи не врали. И если боги как-то и повлияли на Эдвальда Одеринга, то они, скорее, лишили его рассудка, чем показали истину. Однако Таринору слишком хотелось дальше носить голову на плечах, поэтому он постарался прогнать эти мысли из головы, чтобы ненароком не оговориться.
— Стало быть, от этого зависит ваше решение о помощи Риенне, ваше величество?
— Верно.
Наёмника не покидало дурное предчувствие. Он не любил безвыходных ситуаций и предложений, от которых нельзя было отказаться. Но это было именно такое предложение, поэтому Таринор ощущал, что попал между молотом и наковальней. Эдвальд выглядел совершенно отрешённым, но пока на его голове покоилось то, что делает слова законом, спорить с ним было равносильно игре с огнём.
— И вы уговорите Рейнара отпустить алхимика? И стребуете с него мои деньги?
— Даю слово короля, — иссохшее бледное лицо на мгновение сделалось суровым, напомнив того самого Эдвальда, которого наёмник когда-то знал.
Таринор тяжело вздохнул. Он понимал, что не в его положении торговаться, но всё же позволил себе небольшую просьбу:
— Мне понадобится снаряжение и припасы, то, что может понадобиться в пути, если столкнёмся с опасностью или непогодой…
— Арсенал к твоим услугам.
— А ещё… Некоторая денежная сумма, — наёмник постарался, чтобы просьба звучала как можно более невинно.
— Я выделю деньги. Когда речь идёт о божественной воле, золото и серебро — лишь прах.
Когда Таринор покидал кабинет, его величество выглядел умиротворённым и совершенно измождённым. Наёмник даже на мгновение подумал, что этот разговор дался королю тяжелее, чем ему самому. Оставалось лишь надеяться, что Эдвальд действительно запомнит всё, о чём они говорили в кабинете, но его состояние заставляло сильно в этом сомневаться.
Обратно в холл Таринора сопроводил тот же стражник, но на полпути их догнал один из слуг. Он уточнил, куда доставить королевское письмо, пропуск в арсенал и денежное довольствие, и только тогда наёмник действительно вздохнул с облегчением.
Рия и Дунгар уже ждали его в холле. Девушку, конечно, впечатлил оказанный ей приём, однако она была раздосадована тем, что ей не дали сказать ни слова. Впрочем, когда наёмник рассказал об условиях короля, она неожиданно обняла его прямо в холле Чёрного замка.
— Рано меня благодарить, — говорил удивлённый Таринор, косясь на удивлённые лица придворных.
— Да будет тебе, ворчун! — засмеялся гном, хлопая наёмника по плечу. — Дай девочке порадоваться. И, раз такое дело, сегодня вечером с меня выпивка.
Едва перешагнув порог банка, Дунгар замер, а улыбка моментально исчезла с его лица. Гном нахмурился и несколько раз шумно втянул воздух.
— Дым, — коротко сказал он и ринулся вперёд.
Навстречу ему выбежал взъерошенный Клаус, красный, как варёный рак.
— Господин Велендгрим! Славно, что вы вернулись! Я говорил им! Они не слушали! Совсем не слушали! — счетовод многозначительно потрясал пальцем и говорил с таким негодованием, что очки еле держались на его носу. — А беловолосый ещё и угрожал! Шипел что-то! Я настоятельно советую, господин Велендгрим, настоятельно…
— Да уймись ты! — перебил его гном. — Сейчас разберёмся. Они у себя?
Счетовод замолчал и кивнул.
— Ладно, мог бы и не спрашивать, — проворчал Дунгар и толкнул дверь в комнату для особо важных гостей.
Окна были распахнуты, но из-за безветренной погоды дым не уходил на улицу, а растворялся в помещении равномерной сизой дымкой. Растерянный Драм прикрывал спину усердно копошащегося у стола Игната, а его лицо выглядело бледнее обычного.
— Вот, поглядите сами! Всё в дыму! — причитал Клаус, выглядывая из-за спины наёмника.
— Подождите! — растерянно проговорил эльф, подняв руки перед собой. — Ещё рано…
— Что вы тут устроили, чёрт вас дери⁈ — гаркнул Дунгар, пытаясь разогнать дым руками.
— Секунду! Кхе! Уже почти… — донёсся голос Игната, — Вот! Готово!
Маг медленно развернулся. Его рубашка была распахнута, а в ладонях, сложенных лодочкой, лежало что-то маленькое, чего из-за дыма не получалось разглядеть. На столе стояла едва горящая свеча в подсвечнике, но, к счастью, ничего не горело.
— Я долго ждал, чтобы вы ушли, — с виноватой улыбкой проговорил маг, — хотел сделать сюрприз. Господин Дунгар, я честно пытался всё аккуратно сделать, боялся стол попортить. Драм предложил положить побольше мокрых полотенец, а они как вспыхнут…
— Не думал, что они загорятся так легко, — проговорил Драм, опустив голову.
Маг и эльф выглядели, будто нашкодившие мальчишки, и Таринор, глядя на них, с трудом подавил смешок.
— Ох чтоб вас… — гном провёл ладонью по лицу. — Мокрые полотенца… напомни, Драм, сколько тебе годков?
— Семьдесят два, — проговорил тот.
— А ума до сих пор не набрался, — укоризненно заметил Дунгар и вновь обратился к Игнату: — Ну, дальше что?
— Потом догадался, что можно на ложке держать и вилкой орудовать, — сказал маг с некой гордостью. — Мы уже окна открыли, а дым всё не уходил. Потом в коридор просачиваться стал, тот, в очках, засуетился, кричать начал, отвлекать, а я боялся не успеть, пока вернётесь. Вот я и попросил Драма, чтоб тот его не пускал…
Дунгар тяжело вздохнул и едва не закашлялся
— Давайте-ка выйдем лучше отсюда, пока не надышались. Дверь в комнату подоприте, а ты, Клаус, входную открой, чтоб сквозняк всё вытянул. А ты, Игнат, хоть покажи, чего ради весь этот кавардак.
Уже в коридоре гном пригляделся к ладоням юноши и удивлённо вскинул брови, увидев металлическую ромашку размером едва ли с четверть ладони. Выпуклая середина цветка была тщательно разделена на крохотные участки, сходящиеся к центру, а каждый лепесток был аккуратно отделён от других.
— Борода Дугматора… — выдохнул Дунгар. — Даже про зарубки на кончиках лепестков не забыл! И всё это чёртовой вилкой на ложке? Погоди, это что, олово? Где ты взял столько олова?
— Пришлось пораскинуть мозгами, — с улыбкой ответил Игнат, запахивая рубашку, на которой не было ни единой пуговицы. — Сами ведь говорили.
Секундное замешательство гнома сменилось широкой улыбкой.
— Тогда, думаю, это должен увидеть тот человек, для которого ты старался, — подмигнул он и отступил в сторону.
Веснушчатые щёки Игната мгновенно залил румянец. Рия глядела на него не понимающим взглядом, но когда она увидела протянутую ладонь с оловянной
