через пятнадцать минут, — он сбрасывает трубку и обращается уже ко мне. — Малыш, надо ехать. Слышишь? Надо ехать домой. Со мной. Сейчас. Ты ведь поедешь? Кать?
— Ты…Ты бросил невесту в Москве?
— Господи, Кать…Да какая к чёрту невеста? Ты одна моя невеста. Я ведь…Я всё объясню. Я не спал с ней. И в мыслях не было. Всё это — полная чухня этой дебилки. Она всё подстроила.
— Но я видела, — говорю, нахмурившись. И даже если предположить, что это какой-то монтаж, то я слышала его голос в трубке, когда звонила. Точнее не голос, а какие-то странные звуки, напоминающие стоны.
— Кать, если пересмотришь, увидишь, что на видео был другой. У него нет раны на плече. А мой голос…Бля…Даже не знаю, как это озвучить. Меня не было двое суток, потому что эта дура опоила меня какой-то дрянью. И пока я нёс какую-то дичь в отрубе, кряхтел, они трахались прямо возле меня, — его аж морозит на этих мыслях, а мне и того тошно.
— Фу, какой кошмар…
— Знаешь…Кошмар, но…Мне намного спокойнее, что член был не мой, — смеётся он, трогая мои волосы и поднося их к носу. А мне-то как спокойнее…Иначе, скорее всего, я бы его член никогда к себе не подпустила…
— Это твой отец придумал? — спрашиваю, нервно дербаня кожу внутри рта. Я всё сильнее боюсь этого страшного беспринципного человека.
— Не знаю…Думаю, что помог ей. Сама бы она не догадалась. Не её уровень, знаешь…
— А что насчёт сделки? Ты что…Бросил всё?
— Нет, я успел подписать. Компания проходит необходимые этапы. Всё хорошо. Всё по плану. Всё будет хорошо… — успокаивает он меня.
— Глеб… — смотрю ему в глаза. — Это Паша ранил тебя на той вечеринке. Он кого-то нанял.
— Я не удивлен…
— Боже, он нёс такую чушь, — задушено выдыхаю я, когда Глеб берет мою руку и смотрит на синяки на моём запястье. Молча стискивает зубы, весь ершится, покрывается иголками. И я примерно понимаю, что это значит.
— Идём, малыш. Пора ехать, надо всё проверить. — Глеб выносит меня на руках оттуда и усаживает на пассажирское сиденье какого-то авто. Сам же садится за руль и пристёгивает меня. — Поехали…
Выезжаем, я вижу, как тех самых мужчин грузят в большую машину вместе с Пашей. Осознаю, что это дорога в один конец, и не знаю стоит ли в это вмешиваться. Ведь такие жестокие бесчеловечные люди могут в дальнейшем навредить кому-то реально, а не так, как вышло сейчас. У кого-то может не оказаться такого парня, как у меня.
— Я люблю тебя, — шепчет Глеб, сжимая руль до побелевших костяшек. Представить не могу, чего ему стоит сдерживаться. И всё, чтобы не напугать меня. Чтобы быть со мной сейчас. Ведь терпеть не в его природе. — Ты не представляешь, как я испугался…Как я сожалею, что тебе приходится всё это терпеть…Прости меня, Кать…Прости.
— И я тебя люблю…Ты не виноват… Знаешь…Это так странно, но мне снился наш сын. Как будто реально… Был передо мной…Уже достаточно взрослый. Разговаривал и бегал.
Глеб смотрит на меня и наконец улыбается. Своей самой тёплой трепетной улыбкой.
— Рассказывай…
— Он похож на тебя. Голубые глаза, тёмные волосы…Улыбка. Всё твоё. Забавный. Много смеётся… И ты…Ты хороший отец. Я и так это знала, но…Блин, этот сон был таким реальным.
— А что мы…Что мы делали? — спрашивает он, будто реально верит мне. Хотя, что я удивляюсь? Если я в его глазах — ведьма, значит, верит.
— Гуляли где-то на море. Он бросал камни в воду. Ты носил его на плечах. А ещё…У меня в животе был ещё один наш сын, — сама не знаю, почему, но начинаю плакать. Нервно посмеиваюсь, чтобы скрыть, но Глеб всё равно замечает и останавливает машину на обочине.
— Иди ко мне, — он тянется к моему лицу, отстёгивает мой ремень и минут пять мы просто обнимаемся. Глеб целует, успокаивает, поглаживая тёплыми ладонями мою спину, шею, затылок. В его руках мне становится спокойнее и страхи исчезают. — Я рядом…Я с тобой. И что бы ни случилось, я всегда буду с тобой. С вами.
— Это прозвучит безумно, но я знаю, как мы его назовём.
— Как?
— Ярослав…Это Ярик, Глеб… — твержу я, на что Глеб не перестаёт гладить мою голову и, кажется, улыбается.
— Ярослав. Мне нравится… — он нюхает мои волосы, и я вжимаю нос в его грудную клетку. — Кать…Осталось недолго…Ты станешь моей женой. Единственной моей настоящей женой. — он вдруг достаёт из кармана брюк коробочку. — Я выбрал его ещё до Нового года. Мечтал приехать и сделать тебе предложение. Но… Из-за всего… Не вышло. Однако, я хочу, чтобы ты знала. Только ты будешь носить мою фамилию. И только ты будешь танцевать со мной этот первый свадебный танец. Будешь матерью моих детей. Кать…Только ты. Я тебя люблю. Безумно люблю. Я за тебя умру. Ты выйдешь за меня?
Боже мой…Я принимаю предложение от женатого мужчины…Какой же ужас. Кому расскажи — в обморок упадут. Так может быть только с моим сумасшедшим Адовым. Но я конечно же отвечаю ему:
— Да…Я выйду за тебя, Глеб…И не надо, пожалуйста, умирать… Давай мы все будем целы и невредимы.
— Договорились…
Чувствую, как вместе с кольцом, которое идеально садится на мой палец, на мне появляется самая настоящая броня. Броня, которая навсегда делает меня женщиной Глеба. Неприкосновенной, недосягаемой, священной. Он обнимает. Он не даёт дышать своими объятиями. А я умираю от того волшебства внутри, которое происходит только рядом с ним.
— Извини…Извини, малыш, я тебя люблю. Я пиздец как счастлив… Всё…Едем…
* * *
В дороге низ живота неприятно тянет, но я молча терплю. Чувствую себя не очень хорошо, когда мы доезжаем до того самого дома, из которого я некогда сбежала. На пороге нас встречает взволнованная Людмила Эдуардовна. Глеб снова несёт меня на руках, не позволяя встать на ноги.
— Здравствуй, Катюш…Туда её. В комнату, — командует она, когда я здороваюсь в ответ. Как только я занимаю необходимую позу, она трогает мой живот. — Так…Напряжена… Болит?
— Угу…тянет… — отвечаю, а смотрю на Глеба. И после этих
