или современным усовершенствованиям. Они категорически не доверяли нововведениям и считали железнодорожные поезда и паровые машины ошибкой. Их жизнь была почти патриархальной в своей простоте. Сыновья могли пойти в армию, на флот, в церковь или в адвокатуру, в противном случае они оставались дома и ничего не делали. Дочери, по крайней мере до замужества, вели уединенную жизнь, занимаясь тривиальными занятиями, такими как плетение фриволите, вязание крючком. Изысканное рукоделие XVIII века оказалось забытым искусством. Неудивительно, что разбивалось много сердец и в душе разливалось уныние, поэтому сентиментальность и горестные страдания были безудержными. Длительный траур королевы Виктории по принцу-консорту расположил к ней наиболее сентиментальных из подданных, хотя это раздражало государственных деятелей и ее незамужних дочерей. Искусство любого рода считалось легкомысленным, если не откровенно греховным, и предметы искусства должны были приносить пользу.
Изменения в социальной жизни были почти полностью связаны с промышленной революцией. Она сделала неизбежной экономическую независимость женщины из рабочего класса, фабричное производство требовало нового разделения труда, и из-за относительной дешевизны их работы женщины и дети всё чаще нанимались на предприятия и подвергались сверхурочному труду, нищенской заработной плате и болезням. Законодательство и расширение системы инспекций со временем устранили худшие из злоупотреблений, но промышленные изменения к середине века полностью изменили социальные условия как женщин из рабочего класса, так и мужчин.
В высших и средних классах изменения произошли позже и постепенно. В 1878 году женским уделом всё еще был дом, высшее образование и стремление к экономической независимости по-прежнему вызывали насмешки. Только в 1890-м Punch[262], барометр социальных изменений, включил в свой раздел «Современные типы» образ «Недомашней дочери». Эмансипация была наиболее заметной в сфере образования. Всегда в высших кругах было много хорошо образованных женщин, но с открытием женских колледжей двери учебных заведений были распахнуты для всех, чьи способности и средства позволяли получить университетское образование. Основание Королевского колледжа (1848), Бедфордского колледжа (1879) и других обеспечило настоящую академическую подготовку для женщин.
Модная иллюстрация
Париж, 1880
Суфражистки, Англия
Журнал Punch, 1912
Punch относился к движению дружелюбно, хотя и немного сатирически: «Она инстинктивно склонялась к эстетизму в одежде, выбирая самые мягкие материалы и самые странные оттенки, вместо воротников и манжет надев на шею и запястья кусок светлого кружева, вывернутый не туда. Ее сапоги наводили ужас, ибо курс лекций по гигиене одежды заставлял ее с недоверием смотреть на тонкую лодыжку и острый мысок. Пенсне в черепаховой оправе свисало с ее шеи».
Женское движение за политическую свободу началось с основания Национального общества избирательного права женщин в 1867 году под влиянием Джона Стюарта Милля[263]. Борьба за право голоса, которую с самого начала вела горстка решительных женщин с постепенно растущим числом сторонников, почти на полвека разделила наиболее искренних членов общества на два противоположных лагеря, хотя законопроект сэра Альберта Роллита[264] о расширении избирательного права для женщин был введен летом 1892 года и отклонен во втором чтении всего двадцатью тремя голосами. С 1906-го борьба велась с нарастающей яростью вплоть до начала Первой мировой войны.
Модная иллюстрация
Париж, 1882
Однако женщины проявляли активность не только в сфере политики и образования. В 1879 году миссис Торн основала Женскую ассоциацию содействия садоводству и мелкому производству продуктов питания, которая положила начало движению, приведшему к основанию Садоводческого колледжа Суонли и других школ для женщин. В 1883-м для медсестер была учреждена награда «Королевский Красный Крест».
Женщины, не желавшие зарабатывать на жизнь или обеспечивать себе голоса, все же стремились освободиться от монотонности дома, и после 1902 года начали успешно создаваться женские клубы. Punch не уставал критиковать это «дитя эпохи», безжалостно и преувеличенно описывая глупость, экстравагантность, дерзость и легкомыслие новой английской женщины.
3
В результате вполне естественной реакции на бóльшую ширину, а позднее – и на бóльшую длину женского платья последовала мода на облегающую посадку. В 1870-е годы эта мода достигла предела, что даме уже невозможно было ходить. Баронесса Мария Валлерзе[265], которая в 1877 году вышла замуж за графа Джорджа Лариша, писала, что подвенечное платье было «настолько тесным, что я не могла есть». Достигнув зенита расточительности, мода должна была закатиться, как солнце после осеннего равноденствия. В начале 1880-х платье всё еще было облегающим, что придавало женщине стройность и высокий рост, юбки были узкими, до земли, только у парадного туалета был длинный шлейф. Эти платья искусно отделывались вышивкой, рюшами, бахромой, кружевом и бантами. Корсет был длинным, туго зашнурованным и заканчивавшимся острием, с квадратным вырезом на шее, талия украшалась поясом и бантом. Отделка и украшения всех видов обычно выбирались в контрасте с цветом самого платья. В 1882 году турнюр, который так долго доминировал в женском облике в начале семидесятых, снова занял свое место. Вместе с турнюром появилась искусно драпированная юбка, которая придавала элегантность даже простым материалам и незамысловатым узорам. Драпировка заменила отделку, а оттеночность – яркие контрасты, так что платья часто шили из разных материалов одного цвета, например бархат и сукно или шелк и сукно, причем особо чарующий эффект достигался сочетанием нескольких оттенков одного цвета. В 1883 году в Германии появились юбки в крупную клетку с лифами, гармонировавшими с самым темным оттенком клетчатой ткани, но три года спустя она использовалась только в качестве окантовки для платьев из какого-либо однотонного материала.
В это время появились плиссированные юбки, они продержались более или менее четверть века. Юбка со складками и оборками требовала простого облегающего корсажа, который контрастировал со сложными складками. Этот лиф имел высокий вырез на шее, был длинным и заостренным на линии талии, а его единственным украшением обычно было множество пуговиц. Рукава обычно шились длинными и узкими, хотя иногда и до локтя. В бальном платье они полностью отсутствовали. Турнюр 1880-х годов никогда не достигал размеров семидесятых: в 1888-м он стал уменьшаться, в 1889 году – стал вовсе небольшим, а в 1890-м – совсем исчез. Драпировка тоже исчезла, и юбка теперь ниспадала широкими складками, не присборенная и не такая пышная, а лиф остался длинным и остро обрезанным. К этому времени мода снова остановилась и в некоторых моментах вернулась к исходной точке.
Модная иллюстрация
Париж, 1878
В течение примерно десяти лет внимание было сосредоточено на юбке, тогда как лиф не менялся. В последнее десятилетие XIX века уже здесь произошли изменения.
В течение десяти или более лет юбки были достаточно длинными, касаясь земли, а после исчезновения турнюра они стали еще длиннее, и к 1892 году даже у прогулочного костюма был свой шлейф. В то же время появились новые формы корсажей и юбок,
