кожу поцелуями.
Никто не удивился такому поведению, и Ева впала в уныние. Было всего одно место, куда их могли отвести после того, как дочиста отмоют.
В Яму Ягнения.
32. Странное желание
Заострившееся лицо неизвестного напоминало камень, обтянутый бледной кожей. Марьятте вдруг почудилось, что она может смотреть на этого мужчину вечно – на эти ровные линии, в которых не было и намека на причуды Амая. «Самый совершенный человек», – подумала Марьятта. В ее сердце родилась чахлая эмоция, слепленная из жалости и тоскливой симпатии.
Неожиданно Марьятту охватил столь странный порыв, что она, не имея сил сопротивляться, отдалась ему. Она наклонилась и обхватила губами холодные губы мужчины. Чуть сжала.
Мертвец, которому надлежало бы уже трудиться на рудниках Красного Амая, внезапно заговорил.
– Кто ты? – На зубах неизвестного скрипнул песок.
– Марьятта.
Охватило желание схватить его за руку и прижать к груди, но она быстро отказалась от этой затеи. Она не хотела, чтобы хоть кто-то касался больных мест.
Неизвестный попытался пошевелиться, но лишь усугубил свое тяжелое положение. Из раны на животе выступила кровь, еще больше пропитав некогда белую майку. Опомнившись, Марьятта выдернула из кармана пиджака платок и прижала его к ране. Застиранная ткань стала красной.
– Где я? Что с «Северной Звездой»?
Марьятте приходилось буквально ловить слабый шепот мужчины, чтобы понять, что он говорит.
– Тебя убили. И твоего друга – тоже. Красный Амай теперь хозяин твоей лодки. Мы в кедровом стланике. Чуешь, как пахнет?
Словно желая убедиться, не врет ли она сама, Марьятта огляделась. Чуть меньше получаса назад она, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, добралась до отмели. Правда, перед этим заглянула к Обугленным Скалам, куда при определенном безрассудстве могли высадиться чужаки. Она не знала маршрута незваных гостей, в отличие от того же Тео.
И уже здесь поняла, что опоздала. На фоне серого и местами голубого неба и таких же странного цвета волн последователи Амая как раз заканчивали исполнять волю подземного бога.
Первого человека Саргула, того, что находился на бело-коричневом крупном катере, спихнули у нее на глазах в море. Безвольная фигурка быстро слилась со стихией. Второго в этот момент оттаскивали в кустарник. Именно там Марьятта его и нашла, раздетого до нательного белья и носков.
Прежде чем проверить, жив ли посланец Саргула на берегу, Марьятте пришлось выждать. Она не знала, остались ли на катере с красивым названием «Северная Звезда» другие чужаки. Да и какое это имело значение? Если вышвырнули в море одного – вышвырнули и остальных. Но в том, что на катере затаился кто-то из общины, она не сомневалась.
Из кустарника показались трое. Марьятта, укрывшаяся на подъеме за стволом лиственницы, увидела Юсси. Теперь это был настоящий мужчина Красного Амая: тот, кто спускался в Яму Ягнения и убивал чужаков. Вторым был Тео, оповестивший общину о прибытии «богомолов», коими он по непонятной причине окрестил незваных гостей. Тео тащил охапку добытой одежды. Третьего, толстощекого, заросшего щетиной, вроде звали Джакко.
Они прошли в двух метрах от ее укрытия, но так и не заметили ее.
До Марьятты, погрузившейся в события последнего часа, не сразу дошло, что мертвец опять заговорил:
– Черкашин… Виктор… я. Деп… департамент береговой охраны… «Северная Звезда» еще здесь?
– Да, человек Саргула. – Марьятта как зачарованная следила за движением его губ. Таких ровных и четких, что захватывало дух.
– Хорошо. На «Северной Звезде» есть оружие и передатчик.
– Нет, – быстро сказала Марьятта. – Это опасно. Даже и не думай.
Назвавшийся Виктором Черкашиным замолчал. Последовавшее слабое движение его плеч сказало об одном из двух: либо он пытался устроиться удобнее, либо ему было чертовски больно. Марьятта приподнялась на коленях, пытаясь одновременно остановить кровь и унять беспокойные потуги мужчины лечь удобнее.
– Почему я ничего не вижу? – наконец спросил Виктор. – Я слышу, но не вижу тебя, девушка. Уверен, ты красотка. У тебя приятный голос.
Сердце Марьятты от этих слов пустилось в лихорадочный пляс. Девушка! Она! Не экотаон, не какой-то там безымянный перст Амая! А красотка! Она! Она-она-она!
И эта неуместная радость едва не заставила ее произнести: «Ты не видишь, потому что я присыпала твои глаза землей и песком. И сделала я это не потому, что думала, будто ты мертв. И не потому, что ты уже никогда не сможешь узреть что-либо. А потому, что я сама не желала таращиться на то, что осталось от твоих глаз».
Ничего этого, конечно, Марьятта не сказала. Среди прочих ран, оставленных Красным Амаем, одна пришлась на переносицу и глаза. Вероятно, Юсси или Джакко – у Тео бы сил на это не хватило – ударил посланца Саргула чем-то тяжелым. Это обретенное уродство делало Виктора похожим на Детей Амая, а Марьятте хотелось, чтобы посланец Саргула был похож на себя – на дитя материка.
Не дождавшись ответа, Виктор затрясся от рыданий. Так уж был устроен мир, что не все вещи нуждались в проговаривании, чтобы осмыслить их. И это был как раз тот случай.
В нижней части живота Марьятты возникло странное желание. Оно путало мысли и эмоции, переплетая их в разноцветный, пульсирующий клубок. Только что Марьятта лелеяла надежду убраться с острова, воспользовавшись помощью посланника Саргула, а теперь ей просто хотелось поцеловать его.
Марьятта, с широко раскрытыми глазами, опять коснулась чужих губ своими.
Виктор ничего не сказал.
33. Зубы и заяц
1
Назар обнаружил, что находится в центре пустой гостиной. Он втянул носом пыльный воздух и огляделся.
Сумерки, красновато-бледные, будто испорченное мясо, неторопливо вползали в открытые окна частного дома. Мерцала одинокая голая лампочка.
Приглядевшись к ней, Назар обнаружил, что о нить накаливания бился мотылек, невесть каким образом попавший за стекло. Удар. Тонкий человеческий вскрик. Мерцание. Эта с ума сводящая последовательность, от которой по коже шли мурашки, все повторялась и повторялась.
Не было необходимости кричать или звать на помощь, чтобы понять, что он, Назар, пребывал в плену дурного сна.
Частный дом был пустой и безликий, как сердце психопата. Темные комнаты. Лишь в гостиной имелось освещение, да и то зависело от несчастного мотылька.
Где-то на задворках сознания Назара включилось некое подобие проектора, транслировавшего последние события. Остров. Секта уродов. И все бы ничего, пусти он пулю в рожу Антеро. Но этого не случилось, и удар чьей-то ноги по лицу отключил его.
Вероятно, Симо постигла та же участь, если не хуже. А возможно, в этот самый момент там, в реальности, Назар умирал.
Мысль была острой и пугающей, и Назар
