быстро, незаметно, и в ту сторону, где нас меньше всего будут искать. Понятно?
Алиса задрожала и прижалась к отцу.
— Это из-за ведьмы?
— В основном из-за этого дома.
— Но из-за нее тоже, да?
— Нет.
Алиса посмотрела в глаза отцу.
— Ты же нас защитишь?
— Я постараюсь, — честно ответил тот.
* * *
Лексий постучался еще раз. Наконец дверь открылась.
— Чего надо?
У Алисии был очень злой голос, заплаканные глаза и несчастный вид.
— А… Э…
— Очень информативно! Если это все — до свиданья!
Она попыталась захлопнуть перед ним дверь, но секретарь быстро протиснулся внутрь.
— Алиса…то есть ваше… Девочка, ты что, плакала?
Ребенок зло стукнул кулаком в грудь парня. Тот даже покачнулся.
— Тебя не касается. Ты вообще к кому пришел? К отцу? Вот и топай в кабинет!
— Алиса…
— Алиса…
Лексий и Вира уставились друг на друга сначала с недоумением, а потом с ужасом. Дочь Дирека с испуга попыталась прикрыть ведьму собой, но вскоре поняла бесполезность этой затеи и обернулась к девушке с вопросом:
— Ну что, убивать будем? Как свидетеля.
Теперь оба посмотрели на девочку. Вира — с возмущением, секретарь — с паникой. Не успела Алисия с превосходством заметить: "Что застыли? Шутка!" — как Лексий попытался убежать спиной вперед, споткнулся, упал, отполз к стене и забился в угол, вооружившись диванной подушкой, упавшей с кресла, которое он чуть не перевернул. Потрясенные девушки переглянулись.
— Вы его заикой сделаете, — заметила ведьма, входя наконец в комнату.
— Почему это я? — тут же недружелюбно заметила янусова дочка. — Это ты у нас воскресла! И откуда "вы"? Подлизаться хочешь?
— Зачем? Может ты просто заслужила? — искренне удивилась Вера.
— Не ври! Я про ваши с папой шашни все знаю! Только учти: ты мне матерью не будешь!
— А я и мачехой тебе быть не собираюсь, — ответила девушка, разливая чай по чашкам (Алиса несла поднос, когда услышала стук в дверь). "Тем более, что никто и не предлагал,"- подумала ведьма при этом. — Я могу попытаться стать тебе другом. Но ты должна мне помочь. У меня никогда не было друзей.
— Что, совсем? — ужаснулась девочка. Даже у нее в пансионате остались две подружки, каждой из которых она успела за это время написать по три письма.
— Настоящих — совсем, — Вера вспомнила, как надеялась поначалу, что придет Аркен Вабер и все решит. Он же друг отца. А его дочь Лизонька считалась ее лучшей подругой. Она даже знала про ведьмовскую силу…
Никто не приехал.
— Я кого попало в друзья не беру! — заявила тут же Алиса.
— Так я никто попало, а ведьма. Может, не очень способная, но по мелочи кое-что умею. Могу даже поделиться парой секретов.
— А на волков рычать научишь? — тут же загорелась девочка, но спохватилась и уже более холодно произнесла: — Я подумаю.
— Ведьма! — застонал из угла Лексий. — Ведьма… Вы меня в гроб вгоните…
Он встал на ноги, хотя было видно, что те еще дрожали, и кое-как доковылял до кресла, в которое тут же упал в обнимку со своим оружием — подушкой.
— Еще бы пара минут, и я бы умер. — Он подхватил кружку с чаем, выпил ее залпом и жалобно спросил — А есть что-нибудь покрепче?
— Есть, — Алиса негодовала. — Ремень у отца. Когда он узнает, что ты узнал…
— Он сохранит это в тайне, правда? — перебила девочку ведьма.
— Вира…это действительно ты? Живая? — он даже потрогал ее руку. Очень осторожно.
— Я. Я живая.
— Я рад, — выдохнул Лексий. — Это секрет, да? Я никому не скажу! А вы слышали…
Вернув себе душевное спокойствие, парень опять начал говорить без умолку.
— Ты зачем явился-то? — сурово перебила его Алисия.
— Так это…я из дома вроде как ушел. С матерью поссорился. Мне бы переночевать…
Он жалостливо посмотрел на девушек.
— Из-за чего выгнали тебя?
— Да языками сцепились. Она у меня такая…как теленок, честное слово! Что не скажут на улице — она повторяет тут же. Весь мозг выела: что это я с хорошей работы у приличного человека (это мэр-то наш приличный! Он теперь с Лизой чуть ли не в открытую живет!) ушел служить пьянице-дебоширу-изменнику-мрачному типу. Я и сказал все, что думаю. А меня помойной тряпкой по лицу… Так что я к вам с вопросом: ночевать пустите?
— Это к отцу! — заявила Алиса.
Конечно, пустили. Правда всех перед этим отругали за беспечность. Но это уже почти стало традицией.
А выспаться Лексий так и не смог. Всю ночь ему восставшие скелеты снились.
* * *
Вира месила тесто. Напротив нее сидел сонный Лексий, непрерывно зевающий в кулак.
— Не выспался?
Разговаривать с ним запросто после всего произошедшего было необычно. Но приятно. Этот парень всегда умел пробуждать в людях положительные эмоции. Иногда даже просто своим растрепанным видом.
— Ага, — секретарь хмуро кивнул, вспомнив один из ночных кошмаров.
— Плохое снилось? — догадалась ведьма. Лексий вздохнул.
— Разное, — туманно ответил он. В комнату вошел Дирек. Парень, увидев его, подскочил на лавке.
— Я это…сказать вчера забыл…вы только не бейте…
Янус удивленно приподнял брови.
— У меня брат двоюродный в почтовой службе работает…в общем, он слышал краем уха…мэр ждет отряд из тайной полиции. Вроде как через неделю уже тут должны быть.
Офицер и ведьма переглянулись.
Слишком долго они строили планы, мало заботясь об их осуществлении. Слишком обжились в этом доме. Никак не хотелось им уезжать в неизвестность. Вот и дождались.
— Неделя, — задумчиво протянул Дирек. — Значит, у нас есть дней пять. На сборы — дня два не больше. Иначе у нас не будет ни единого шанса.
Ведьма кивнула. Секретарь переводил ничего не понимающий взгляд с мужчины на девушку.
— Что-то происходит, да? — спросил он.
Вира кивнула.
Дирек вышел, не отвечая.
Алиса гладила рыжего кота, свернувшегося клубочком у нее на коленях.
— И как он сюда пробрался? — офицер обозрел грязное существо, расположившееся на юбках дочери.
— Наверно, ему скучно было, — посетовала Алиса. Кот встал, потянулся и, спрыгнув с ее коленей, направился в сторону двери.
— Он очень умный!
— Не сомневаюсь, — Янус сел напротив дочери с весьма тревожным выражением на лице. Алисия грустно вздохнула.
— Да живите, — постаралась она сказать как можно непринужденнее. — Все равно когда-нибудь это случилось бы.
На самом деле ребенка больше всего пугало не стремление отца завести семью, а то, что женщина, которую он прочил ей в мачехи, не вызывала у нее внутреннего отторжения. Естественное детское желание обрести любящих родителей боролось устойчивым страхом оказаться опять лишней, ненужной. Но девочка вряд ли отдавала себе в этом отчет.
— Лиса…разговор будет о другом. Мы уезжаем.
