улыбнуться, и внимание рассеется – мгновенно потеряешь контроль над руками.
Я даже не могла выпрямить ноги и на первый уступ опустилась враскорячку. Кое-как управившись с ногами, села на попу. Наверное, Вихра опять закричала, подсказывая, как именно передвигаться на уступе, а я начала осторожно отталкиваться от шершавой поверхности камня – спиной выталкивать себя ко второму отвесу.
Чудом переползла через водобойную яму. Почувствовала, до чего болят перетянутые стропами ноги и как пульсирует кулак, сжимающий основную верёвку. Спуск возобновился, и до второго уступа я добралась довольно быстро. Кажется, наловчилась в обратном альпинизме и могла бы порадоваться, но меня ждал решающий отвес, спрятанный под бурлящим потоком воды, и особой радости я не испытала.
Продвинулась к потоку уже отработанным способом, то есть спиной, сидя на попе. Оттолкнулась от поддавившей меня боковой стены, скользнула в протёсанную водой ложбину и лихо проскочила добрую треть её высоты. Мне бы продолжить в том же духе, но я перетрусила и замерла на месте.
Вода лупила по каске, по плечам, по всему телу. Я закашлялась. Ничего не видела. Вслепую барахталась. Дрыгала ногами и пыталась найти опору. Задыхаясь, осознала, что меня кружит. Испугалась, что запутаюсь в страховке. Хотела отпустить основную верёвку и последние метры пролететь. Уж лучше расшибиться, чем застрять тут и захлебнуться. Вовремя сообразила, что сделаю только хуже. Отпущу верёвку – и затянутся страховочные узлы. Вихра объясняла, как их ослабить, но я не запомнила.
Хорошо, что брючины комбинезона я по совету Вихры натянула поверх голенищ, иначе сапоги наполнились бы водой.
Плохо, что руки замёрзли. От правого кулака сейчас зависела моя жизнь, а я его совсем не чувствовала.
Хорошо, что месячные закончились.
Ну, почти закончились.
Глупые мысли. Глупая я. И трусливая, как тот суслик. Какой суслик? Не знаю! Как все трусливые суслики на свете!
Из груди вырвался надсадный вопль, и я бы сказала, что постигла свою звериную природу, пробудила скрытые во мне нечеловеческие силы, но в действительности лишь наглоталась воды. Как ни странно, этого было достаточно. Выйдя из ступора, я поползла вниз.
Удивилась тому, как басовито ревёт водопад.
Догадалась, что слышу его дно.
Вновь опустилась на попу. Оказалась по живот в воде.
Всё. Я прошла уступы. И осталась жива. Но ликовать было рано. Водопад хлестал по каске и плечам с утроенной силой.
Онемевшие пальцы не справлялись с муфтами карабинов, но ко мне подскочил Гаммер. Он быстренько совладал с креплениями и оттащил меня в сторону. Пока я приходила в себя, Вихра перебросила к нам рюкзаки и спустилась сама.
Основная верёвка, перекрученная нашими восьмёрками, закудрявилась. Вихра по возможности распрямила её и закрепила вместе со страховочной верёвкой под ближайшим валуном. Сказала, что снимет навеску на обратном пути.
Мы отошли в глубь галереи и сделали привал. Конечно, порадовались, что невзначай отмылись от грязи, но старенькие комбинезоны малость протекли, а просушить одежду было негде. Да и рюкзаки потяжелели от влаги. Главное, что их содержимое, закутанное в пакеты, не пострадало. Шум водопада по-прежнему настигал нас, мешал говорить, но теперь хотя бы не приходилось кричать и пояснять слова жестами.
– Мы здесь первые за много лет? – спросил Гаммер. – С тех пор как забили тот старый шлямбур?
– Не обязательно, – ответила Вихра. – Я могла не заметить свежие следы.
– Жаль. Но хорошо, если всё-таки первые.
– Почему?
– Значит, до сундука ещё никто не добрался.
– Увидим. Если поторопимся.
Я озябла и мгновенно откликнулась на призыв Вихры идти дальше.
Ручей, отгрохотав на каскаде, вновь присмирел и тёк рядышком по каменному ложу. Нам ещё встретились два скромных водопада, но даже я преодолела их без труда. Навешивать верёвки не потребовалось.
Галерея заросла тенями, погрузилась в пугающие сумерки, и мы поняли, что налобники опять выдохлись. Гаммер проворчал, что чувствует себя героем «Аутласта» и вообще доброй половины хорроров, где батарейки в фонарях надо менять чуть ли не каждую минуту, а сами герои вырастают задохликами и, спасаясь от чудищ, неспособны пробежать без одышки и десяти метров.
– Только пробежал – сразу запыхался. И жди, пока восстановится стамина. А тебя уже хватает Дуделка. Это из «Монструма», если что.
К счастью, в пещере за нами никто не гнался. Наше путешествие и без Дуделок было достаточно суровым испытанием моей выносливости, а моментально восстановить её, как в компьютерных играх Гаммера, то есть проглотив шоколадный батончик, я не могла. У меня и батончика не нашлось. Ни шоколадного, ни злакового, ни фруктового. А я бы не отказалась.
Вихра выглядела обеспокоенной. Сказала, что вторые комплекты батареек сели значительно быстрее первых. Они были старенькие, к тому же пару лет томились в сарае, однако, отправившись в штольню, Вихра не сомневалась в их надёжности, а теперь усомнилась. Мне бы запаниковать или хотя бы насторожиться, ведь моя собственная уверенность во многом держалась на уверенности Вихры, но следом она предупредила о скором возвращении, и я заявила, что мы должны оправдать свои мучения на чернильной многоножке и по меньшей мере достичь центра карты.
– У нас по два комплекта «Панасоников» из четырёх, – возразила Вихра. – Ровно половина.
– Возвращаться всегда быстрее, разве не так? – ответила я. – На обратном пути будем экономить батарейки!
– И как тут экономить? – спросил Гаммер.
– Мы знаем, где идти! Не будем отвлекаться на ерунду. А на привалах можно выключать свет!
– Ладно, – уступила Вихра.
Договорились идти по карте до тех пор, пока не начнут умирать третьи комплекты батареек.
– Когда свет станет таким же, – Вихра щёлкнула пальцем по налобнику, – сразу возвращаемся. Без споров. И не важно, что до второй многоножки останется совсем чуть-чуть: последняя галерея или последний лаз. Разворачиваемся – и обратно. Никаких чуть-чуть.
– А если впереди угадываются очертания сундука и в нём поблёскивает золото? – задумчиво спросил Гаммер.
Вихра посмотрела на него с недоумением.
– Всё равно возвращаемся, – отозвалась Настя.
– А если до сундука метров пятнадцать? Он в прямой видимости. Нужно только перебраться через парочку валунов.
– И как он в прямой видимости, если ещё нужно перебираться через валуны? – поинтересовалась я.
– И как в сундуке блестит золото, если он закрыт? – тут же спросила Настя. – Зачем держать сундук открытым?
Вихра тщилась уловить в наших глазах хоть толику вменяемости. Осознала, с каким детсадом отправилась на поиски сокровищ. Видя её реакцию, мы лишь распалялись. Детально проговаривали условия, при которых отвернёмся от уже различимого вдали сундука. Торговались за каждый метр, спорили о препятствиях, которые посчитаем вполне преодолимыми даже при слабом свете издыхающих фонарей. Под конец рассмеялись. Вихра нашей весёлости не разделила.
Я как никогда раньше почувствовала, что она старше нас, да и вообще нам немножко чужая. Захотелось разбить неловкость каким-нибудь умным замечанием, однако ничего уместного в голову не приходило, и я молчала.
Умные замечания нашлись у Вихры. Мы слушали её, отвечали без смешинок, и мимолётное отчуждение пропало. Достав предпоследний комплект батареек, условились повернуть к штольне, когда они подсядут, а после их замены ограничиться двумя налобниками. Включать три налобника на опасных участках. Четвёртый, принадлежавший Вихре, не включать вовсе.
– Он будет нашей страховкой. А если случится что-то неприятное, – Вихра не уточнила, о каких неприятностях идёт речь, – я с ним одна выберусь из пещеры и приведу помощь.
– А если что-то случится с тобой? – спросил Гаммер.
– Значит, помощь приведёшь ты.
– Приведу, – кивнул Гаммер и зачем-то повторил твёрже: – Приведу!
План Вихры показался безупречным, и я воспряла. Страх, что старенькие «Панасоники» помешают нам добраться до центра карты, подстегнул нас, и мы пошли на удивление бодро. Вихра продолжала отмечать пройденные развилки и, быстро сориентировавшись по карте Смирнова, безошибочно указывала нужное направление.
Поднявшись по уступам, мы без сожалений распрощались с ручьём.
Нагромождения глыб становились всё более крутыми. Обратный альпинизм перестал быть обратным, и после всех перепадов высоты я уже не могла даже приблизительно сказать, где мы находимся относительно штольни: значительно выше или значительно ниже её уровня. Вымоталась и каждый новый валун штурмовала как свой отдельный Эверест, а потом подъём прекратился.
Мы выбрались в теснину с низеньким потолком. Вынужденно пошли боком и намучились, протискивая за собой рюкзаки. Добрались до глубокого колодца, и Вихра, шедшая впереди, не рискнула с ходу обогнуть его по осыпающейся кромке. Сверившись с картой, поняла, что огибать колодец и не требуется – нужно по нему
