К счастью, за шумом водопада моего смеха никто не услышал и шаткостью моего психического здоровья не обеспокоился.
Вихра искала, где бы закрепить верёвку, и наткнулась на проржавевший шлямбурный крюк, вбитый кем-то из первопроходцев. Возможно, спелеологи обследовали пещеру ещё в годы, когда под Кован Кая гремели забои маджаровского рудника, и тогда же со своими допотопными теодолитами обошли все здешние галереи, а Смирнов, чтобы нарисовать карту сокровищ, лишь воспользовался результатами их топографической съёмки. Значит, потайная дверь, пробитая совсем недавно, была не единственным входом в пещеру. Это обнадёживало. Мысль о том, что нам предстоит в обратном направлении повторить уже пройденный путь, с каждым новым препятствием становилась всё более невыносимой.
Увидев крюк, Гаммер прокричал:
– Как в фильме «Спуск»!
Никто не захотел уточнять, что там в упомянутом «Спуске» случилось, а Гаммер поленился лишний раз перекрикивать водопад.
«Используем?!» – Гаммер показал на крюк.
«Нет», – Вихра по-болгарски кивнула.
«Да?»
Вихра, запутавшись, качнула головой. Опять кивнула. Затем крикнула:
– Нет!
«Почему?!» – Гаммер развёл руками.
– Старый!
Гаммеру не терпелось воспользоваться именно старым крюком. Он дёрнул за шлямбурное ушко́, чтобы продемонстрировать его надёжность, и вырвал крюк из скального бугра. Втулка осталась внутри, а проржавевший штырёк вышел целиком и развалился.
«Вот видишь», – улыбнулась Вихра.
«Жаль, – Гаммер опять развёл руками. – Было бы эпично».
«На! – Вихра протянула ему скальный молоток и пробойник. – Забей свой, будет эпичней».
Она словно предчувствовала, что делать навеску придётся под рокот водопада, и вчера ночью заранее объяснила Гаммеру, как пользоваться пробойником, выточенным из восьмимиллиметрового перфораторного бура.
Гаммер взялся за хвостовик бура, для удобства обмотанный верёвкой, пристроил его в месте, указанном Вихрой, и принялся изо всех сил лупить по нему молотком. Вихра кое-как утихомирила Гаммера. Показала, что бить нужно не сильно, а часто, при этом проворачивать бур и время от времени выдувать накопившуюся в отверстии каменную пыль.
Убедившись, что Гаммер всё понял, Вихра достала второй молоток и начала рядышком подколачивать другой бур. Тоненький лязг ударов раздавался на грани ультразвука и даже сквозь шум воды впивался в уши. Голова разболелась, но я не отходила, и мы с Настей следили, как пробойники миллиметр за миллиметром проворачиваются в глубь скалы.
Дело продвигалось медленно. Уверенная, что пробойник надо загнать по самую ручку, я подвывала от тоски, но Вихра неожиданно удовлетворилась неглубоким – пять-шесть сантиметров – отверстием. Протиснула в него анкерный болт с насаженным стальным ушком и гайкой-барашком. Чем туже Вихра затягивала гайку, тем сильнее распирало втулку анкерного болта – она намертво заклинилась в скальной породе и зафиксировала ушко. Когда Гаммер затянул и свою гайку, один рассы́павшийся шлямбурный крюк сменился двумя новенькими.
Вихра помогла нам надеть беседку, стро́пы которой обхватывали пояс и обе ноги у бёдер, затем долго объясняла, как вести себя на отвесе. Объяснять приходилось жестами, и подготовка затянулась. Наконец Вихра определила порядок спуска. Поручила Гаммеру идти первым и дала ему металлическую восьмёрку – плоское, размером с кисть руки приспособление из двух колец, побольше и поменьше, намертво соединённых перемычкой. Ни двадцатиметровый каскад, ни шлямбурные крюки не напугали меня так, как эта потёртая и явно самодельная восьмёрка. Я вдруг поняла, до чего трудно спускаться с обрыва. Уж потруднее, чем спуститься по канату на уроке физкультуры! Увидела, что должна впопыхах освоить целую мудрёную науку, и в отчаянии не знала, куда деться.
Вихра продолжала что-то объяснять: жестикулировала, выкрикивала короткие слова, – а я издёргалась, исчесалась. Заламывала руки, пританцовывала на месте, покусывала нижнюю губу. Чувствовала, как надрывно пульсируют виски. Не вникала в объяснения Вихры и злилась на свою рассеянность. Настя заподозрила неладное. Наверное, жестами предупредила Вихру, потому что Вихра, немножко ослепив меня фонарём, показала мне два больших пальца: «Ты справишься!»
«Я не справляюсь», – мотнула я головой.
«Ничего не бойся. Я прослежу, чтобы ты спустилась!»
«О, я спущусь, не сомневайся! Вверх тормашками. Треснусь головой о камни, и меня похоронят вот с таким лицом», – высунув язык, я скорчила самую нелепую из всех возможных посмертных гримас и сама же усмехнулась собственному кривлянью.
Посчитав мою улыбку признаком того, что паника отступила, Вихра прощёлкнула карабин через первое шлямбурное ушко. Быстренько замуфтовала карабин и просунула в него верёвку. Сложила из кончика верёвки короткую петлю и зафиксировала её хитрым узлом. Подёргала петлю, проверила надёжность узла. Закрепила вторые карабин и верёвку за второе ушко. Скрутила свободные концы верёвок в бухты, потопталась на краю обрыва и поочерёдно швырнула их вниз. Навеска была готова.
Вихра шагнула к Гаммеру, а я отвернулась и спряталась в объятиях Насти. Зажмурившись ждала. Ни о чём не думала, просто ждала, а когда Настя меня отстранила, испугалась. Решила, что с Гаммером что-то случилось, ведь он не мог так быстро одолеть спуск, но увидела, что Вихра улыбается.
«Гам внизу?» – спросила я жестом.
«Внизу! Бегает диким козлом, кричит тарзаном и требует, чтобы его отвели к водопаду повыше и пострашнее».
Вихра наверняка хотела описать поведение Гаммера как-то иначе, но я поняла её именно так. Живо представила ликование Гаммера и малость успокоилась.
К обрыву подошла Настя. Я вынужденно присмотрелась к тому, как Вихра встёгивает основную верёвку в карабин Настиной беседки, вяжет на страховочной верёвке два схватывающих узла и лишний раз показывает, что в случае чего узлы сами затянутся и не позволят упасть.
В свете фонарей Настя выглядела пришибленной, но с обрыва шагнула уверенно. Мы с Вихрой лежали на краю обрыва и наблюдали, как она крутится вокруг своей оси, ногами упирается в стену, путается в страховочной верёвке, но затем выкручивается обратно, распутывается и продолжает сползать.
Мы провожали Настю скрещёнными лучами света, однако налобники горели слабо и едва выхватывали её из водяных брызг. Первые два отвеса она одолела без заминок, держась в полуметре от потока воды, а перед третьим, суженным отвесом на минутку замешкалась – водопад целиком занимал его ширину и дальше пройти посуху было невозможно.
Нырнув под струю, Настя окончательно пропала. Позже я различила её силуэт внизу. Рядом с ней суетился Гаммер. Он помог Насте высвободиться и замахал руками, сигнализируя, что готов принять следующего пассажира, то есть меня.
Пассажиром я оказалась скверным. Я ведь даже не поехала бейсджампить, когда нас позвал Настин бывший парень – тот, который лазал по старым фортам. Настя, правда, тоже не поехала, но вообще хотела. А я не хотела. И сейчас предпочла бы окопаться наверху. Бахнуться на попу и заявить, что не сделаю ни шагу. Посидеть тут, подождать, пока остальные доберутся до сундука, потом с радостью послушать их рассказы.
Вихра завязала два страховочных узла, аккуратными рывками проверила надёжность моей беседки, и я присмирела. Ни на какую попу не бахнулась, обошлась без заявлений. Смирившись со своей участью, наблюдала, как Вихра в малое кольцо моей восьмёрки простёгивает карабин от беседки. В большое кольцо она просунула петлю основной верёвки, следом накинула эту петлю на перемычку между кольцами. Пропущенная таким образом, верёвка изогнулась, а значит, скольжение замедлится и я совладаю с собственным весом. Достаточно не отпускать её, удерживать возле бедра справа и по чуть-чуть вытравливать.
«Всё просто!» – улыбнулась Вихра.
«Проще некуда…»
Я шагнула с обрыва.
Сползла на полтора метра и, прижавшись к отвесу, замерла. Повисла, сидя в беседке. Не понимала, что делать дальше. Забыла всё, о чём говорила Вихра. Забыла, какую руку куда пихать, и только радовалась, что пока не лечу вниз. Ревущий под боком водопад оглушал, обдавал взвесью мельчайших брызг.
Я глубоко вдохнула. Задержала дыхание.
Выдохнув, вспомнила, что нужно понемногу вытравливать основную верёвку, но намертво стиснула её в онемевшем кулаке и побоялась при попытке расслабить кулак выпустить целиком.
Вихра о чём-то кричала с кромки обрыва. Я не разобрала ни слова. Изловчилась-таки на крохотный сантиметр выпустить верёвку, затем ещё на один. Перекручиваясь, она медленно проползала через кольцо восьмёрки. Без перчатки я бы стёрла ладонь до крови! Подняв голову, увидела, что Вихра успокоилась и показывает мне два больших пальца:
«Ты молодец!»
Я не ответила. Не улыбнулась.
Отвлекись, чтобы
