но мы всегда его называли старым именем, то есть Андрия. Где-то в тысяча девятьсот двадцать девятом году он женился на мусульманке из Сараева, и тогда перешел в магометанство. Я думаю, что он сделал это без особого настояния ее родителей, а, так сказать, по любви. Когда его жена умерла, через год-другой после свадьбы с Андрией, то есть, Али, он стал, так сказать, дервишем в миру, изучал Коран и арабский. Думаю, он собирался с некой миссией в Мекку или Палестину, но так никогда и не собрался. Он не мог отдалиться от вечного ее обиталища, и был убежден, что встреча с покойной женой ему будет обеспечена на том свете только под сенью магометанской веры.
Короче.
Это тип обращения есть также акт веры: любовь — это эманация Бога.
О чем вы разговаривали?
Лауфер работает в канцелярии с еще двумя служащими, и он не хотел беседовать со мной приватно в их присутствии. Сначала я подумал, что он меня не узнал, а потом понял, назвавшись, что он только притворяется, что мы незнакомы. Поэтому весь наш разговор свелся к официальному вопросу: что было с моей апелляцией, которую я подавал на решение о снижении мне пенсии. Он сказал мне, что дело расписано ему и на клочке бумаги написал мне номер, под которым документ зарегистрирован. Потом сказал, чтобы я обратился через месяц, в письменном виде, и что он надеется, что к тому времени дело примут к рассмотрению.
Где сидели упомянутые двое служащих?
Тот, что моложе, в гражданской одежде, сидел ровно напротив Андрии, и что-то писал, или только притворялся, что пишет. Второй, примерно того же возраста, что и Андрия, за тем же большим столом, застеленным синей упаковочной бумагой, а это на самом деле два составленных вместе канцелярских стола, застеленные синей упаковочной бумагой. Второй служащий, такой лысоватый, на нем был, как и на Андрии, вылинявший китель от железнодорожной формы, а на рукавах были видны места, где когда-то были нашиты шевроны, обозначавшие звания. Он ел хлеб, намазанный смальцем и посыпанный паприкой. Думаю, что он был занят своими делами и не обращал на нас внимания. Даже не уверен, что он обратил внимание на то, что я вошел в канцелярию. В какой-то момент он повернулся боком, почти спиной к нам, и больше я его лица не видел. Кажется, он рылся в ящике стола в попытках найти какую-нибудь бумажку, чтобы вытереть жир с пальцев. Я еще какое-то время слышал, как он копается и как цыкает зубом, сплевывая крошки.
С места, на котором сидит Андрия Лауфер, виден вокзал?
Андрия сидит спиной к окну, обращенному к вокзалу. Свет падает из правого окна, которое смотрит на какую-то стену. Думаю, что это склад или элеватор.
С места, на котором сидели вы, виден вокзал?
Видны только пути и стрелки, а также металлический корпус насоса и весы для скота. Насос обернут соломенным кожухом. Сам вокзал находится значительно дальше, метрах в пятистах-шестистах справа.
Откуда вы знаете расстояние до вокзала?
Я когда-то работал на этом самом вокзале, а расстояние между насосом и зданием вокзала я проходил по многу раз в день, иногда пешком, иногда ехал на дрезине.
Почему вы ездили на дрезине?
Иногда мне надо было лично присутствовать в котельной, на поворотном круге или в мастерской по ремонту локомотивов, а иногда ранним утром я с путевым обходчиком или с главным механиком ехал с инспекцией.
Кто главный инспектор?
Много их было. Последний был какой-то словак, Галупка. А кто сейчас на этой должности, не знаю.
А вы должны были для вашего Расписания, того, 1938 года, чертить план станции?
Нет, господин.
А вы сумели бы такой план начертить?
Возможно, по памяти и очень схематично, если за прошедшее время ничего не изменилось.
Вы отбывали трудовую повинность?
С января сорок второго, вопреки справке от врача о плохом состоянии моего здоровья, душевного и физического, я работал на строительстве насыпи и на кирпичном заводе.
Значит, вы разбираетесь в технике укладки пути?
Я работал на земляных работах, то есть, непосредственно на насыпи. Пути, наверное, укладывали другие. Не знаю. Не уверен, что на этих насыпях вообще кто-то укладывал пути.
Что вы хотите этим сказать?
Насыпи делались совершенно непрофессионально, без анализа почвы и без чертежей, поэтому я уверен, что этих насыпей теперь и вовсе нет.
Поясните.
В рабочем отряде вместе со мной были и инженеры, например, Офнер, и они мне сказали, что первый же дождь эти насыпи подмоет и сотрет с лица земли.
Кто это — Офнер?
Инженер, я же сказал. Я с ним познакомился в рабочем отряде.
Вам известен его теперешний адрес?
Я слышал, что он убит.
Вы сказали, что в рабочем отряде было много специалистов.
Кроме Офнера, там было еще несколько инженеров разных специальностей, например, Поляк и Герц, несколько геодезистов и геологов, как Вайс и один из братьев Краус, кажется, старший. Они также придерживались мнения, что эта насыпь продержится до первого дождя, как и оказалось.
Почему они не использовали свои профессиональные знания?
Зондеркоманда не позволяла им вмешиваться в это дело. Однажды, еще в самом начале, покойный Офнер обратил внимание их главного, что все делается очень халтурно, и что насыпь долго не продержится, а тот хлестнул Офнера плеткой по лицу и орал, что тот отлынивает от работы. Было еще несколько попыток убедить зондеркоманду в необходимости создать что-то вроде полевого технического бюро, в котором провели бы необходимые расчеты, геодезическую съемку и геологическое исследование, а также составили бы четкий и точный план, но все эти попытки провалились. В инженерную группу надо было бы включить всех специалистов, я уже говорил, их было довольно много, скажем, уже упомянутый Офнер, братья Краус, Поляк, Герц, то есть, Пайя Шварц. Они бы дома делали чертежи, чтобы их не заподозрили в уклонении от работы, после того как отработали бы свою норму на площадке. В ответ на это предложение, а выступил с ним покойный Шварц, охранники бросились на них и избили палками и плетками, повторяя, что эти, то есть, инженерное бюро, хотели сделать чертежи вокзала и военных объектов, аэродрома и полигона, и план размещения противовоздушной обороны, с намерением передать это какой-то иностранной разведывательной службе. Это была последняя попытка что-то сделать с этими насыпями.
Как вы объясняете озабоченность Офнера и прочих из-за насыпей?
Думаю, что им, как специалистам, было тяжело выполнять бесполезную работу. А об унижении я и не говорю.
Во время
