разве нет?
— Не только. Это ещё и вопрос баланса и гармонии. Вы, ночные стражники — как слоны в посудной лавке. Лишь бы тыкать, рубить и стрелять.
— У нас работа такая, — насупился Макс.
— Знаю, — махнула рукой девушка. — Просто работаете вы грубо и топорно. А те, кто дёргает за ниточки из-за кулис, делает это с куда большей искусностью и хитроумием.
— И много тут таких «кукловодов»?
— Хватает. Ты думал, в сказку попал? Сплошь живая вода, единороги и пир горой?
— Ничего я такого не думал. Особенно после встречи с ламией.
— Мои поздравления, кстати.
— Спасибо.
— Что живой остался.
— Ааа…
— Прожора тебя не взяла. Ламия тоже. Даже интересно посмотреть, что дальше предложат, — заметила девушка, рассеянно играя со змеёй. Та медным шнуром скользила и перевивалась между её пальцев.
— Не понял?
— Да всё ты понял. Не пытайся казаться глупее, чем есть на самом деле.
— Это с чего вдруг такое внимание у кого-то к моей скромной персоне?
— Ох и скромник нашёлся! — хихикнула ведьмочка, протягивая руку и выпуская змею на стол. Та осторожно свернулась между передними лапами кота, будто собираясь спать.
— Если я правильно понял, из нашего мира в этот попадают не так уж редко.
— Это-то да. Но здесь, в Золотой Праге, нас таких в данный момент всего двое. Ты да я. Моя персона глаза не мозолит, я в сторонке, в тенёчке. А ты — весь на виду.
— Предлагаешь подать в отставку и засесть у тестя на мельнице муку молоть? — хмыкнул Максим. Хеленка как-то странно посмотрела на него, потом медленно сказала:
— Во-первых, отставку тебе до выслуги лет не дадут. Даже по ранениям. Даже по увечьям. Будешь служить, пока не отслужишь.
— Это сколько?
— Тридцать лет и три года.
— Очень смешно.
— Так я и не шучу.
— Мне дворянский титул ни к чему.
— А тебя никто и не спрашивает, что там тебе к чему. Закон есть закон.
— Всё-то ты знаешь.
— Ну, всё-таки пятнадцать лет.
— У нас, кстати, прошло тринадцать. Я из две тысячи двадцать четвёртого.
— Это особого значения не имеет, — пожала плечами Хеленка. — Ты мог бы быть хоть из девяностых двадцатого века. А я — из девятнадцатого. Прецеденты случались.
— Верю, — кивнул парень. — А что про «во-вторых»?
— Во-вторых, — степенно начала девушка, — тебя и на мельнице в покое не оставят. Даже хуже. Когда вы с ночными стражниками, добраться до тебя лично не так-то просто. А после случившегося с ламией желающие повысят осторожность и будут крепко думать, как половчее это сделать. Ты им как маленький камушек в ботинке — идти можно, но жутко раздражает. А я хочу, — глаза Хеленки блеснули зелёным огнём, — чтобы ты стал каменюкой. Которая им ноги отдавит.
— Спасибо на добром слове, — усмехнулся парень. — А тебе что с того?
— Мне с того интерес прямой: если солнце из Чертовки не поднимется, то в скором времени на улицы Золотой Праги опустится настоящая тьма. Не та мгла, с которой вы сражаетесь сейчас. А тьма. Понимаешь?
— Не очень.
— Представь: никакого рассвета, никакого заката, никакого дня. Ни солнца, ни луны, ни месяца, ни звёзд. Только тьма. И, само собой, полагающееся к ней безумие страха. Ты представляешь, что способен натворить перепуганный до смерти человек? Да и не человек тоже?
Макс почувствовал, как по спине забегали мурашки. Ведьма, будто поняв это, одобрительно кивнула:
— А когда такие вот перепуганные заварят на городских улицах кровавую кашу, когда всё окончательно выйдет из-под контроля — тут-то и явятся «спасители». Солнце на небо вернут. Виновных — ведьм, алхимиков, мистиков, магов, астрологов… в общем, всех, до кого только руки дойдут — пристроят, куда следует. Хорошо ещё, если в живых оставят. А вас, ночную вахту, ликвидируют за ненадобностью. Потому что не справились с работой. Не удержали порядок и власть. Понимаешь теперь, что к чему?
Парень прикусил нижнюю губу, поглядел по сторонам. Комната выглядела уютной и совершенно безопасной; в окна, выходящие на Олений ров, заглядывал молодой месяц в окружении звёздочек. Кот и змея на столе спали, огонь в очаге попригас, и над кружками уже не поднимался ароматный пар.
— И сколько у нас времени? — спросил Максим.
— Времени у нас вообще нет.
Глава 16
Три пентакля
Максим тихонько сел на кровати и, стараясь не шуметь, принялся обуваться. Из соседей по комнате в эту ночь в казарме были двое: щуплый русоволосый парнишка лежал на нижней дальней койке, раскинув руки, так что одна свешивалась почти до пола. Болотец, высокий и худощавый, как все представители его расы, спал через одну кровать от Макса, на верхнем ярусе, свернувшись клубочком и сунув под щёку обе ладони.
Вообще-то формально младший страж не имел официального назначения на текущую вахту, но десятка Шустала была поставлена в оперативный резерв, поэтому Максим слонялся между офицерским и солдатским залами, а затем, когда командор отправил Иржи с его людьми обойти все посты и доложить обстановку, Макс, скучая и не зная, куда себя деть, решил вздремнуть.
Теперь, впрочем, он уже не был уверен, явился ли его сон простой потребностью организма — тем более что час-то был «ведьмин» — или же это был результат усилий Хеленки. Собственно, парень даже не был уверен, что случившееся можно в полной мере отнести ко сну. К тому же он прекрасно помнил и весь разговор, и наставления, полученные от молодой ведьмы.
Максим вышел через главную дверь и остановился на крыльце. Сегодняшней ночью охрана моста досталась пану Земану — это был мужчина лет пятидесяти, плотного, немного рыхлого телосложения, с вечно полуприкрытыми, будто сонными, глазами. Максу он больше всего напоминал коалу, только без больших ушей. Даже волосы у пана Земана были сероватыми от седины. Однако, по словам Иржи, сонный вид и неторопливость у этого капрала в нужный момент сменялись кипучей деятельностью, причём действовал Земан всегда толково и рассудительно.
Тут же оказался и ротмистр Бочак, тихо беседовавший с капралом о каких-то общих делах и знакомых. Завидев младшего стража, он раскланялся с паном Земаном — тот пошёл проверять дежуривших в арке на мосту солдат — и подошёл к Максиму.
— А, пан
