любимому время прийти в себя, пообвыкнуться. Ко мне он теперь никуда не денется, дома будет. А друзья, работа — тоже важно, тоже часть его жизни.
Словно угадав мои мысли, Игорь накрыл мою ладонь своей. Посмотрел в глаза серьезно, проникновенно.
— Знаешь, Мариш, я тут подумал… Может, ну их, этих друзей? Посидим лучше дома, вдвоем. Наговоримся, насмотримся друг на друга. Столько времени потеряли, столько всего упустили. Хочу сейчас только с тобой быть, только тебя видеть.
У меня аж дыхание перехватило от острого прилива нежности. Кажется, даже слезы на глаза навернулись. Обхватила его лицо ладонями, прижалась лбом ко лбу.
— Конечно, милый. Конечно, побудем только вдвоем. Знал бы ты, как я об этом мечтала! Ты, я и наша любовь — больше ничего не надо.
Он с чувством поцеловал меня, притянул к себе на колени. Уткнулся лицом в волосы, вздохнул глубоко.
— Господи, Мариша, до чего же я счастлив! Будто все страшное было не со мной, а с кем-то другим. А я всю жизнь только тебя и ждал, только к тебе и шел. И теперь никуда не уйду, не отпущу.
— И не надо, — шептала я, целуя его куда придется. — Никуда не отпущу, ни за что. Будем теперь всегда вместе — и в горе, и в радости. Потому что одно мы целое, единый организм. Сердце мое, душа моя.
Оторвались мы друг от друга, лишь когда часы пробили полдень. Игорь со вздохом встал из-за стола, пошел одеваться. Я прибрала со стола, помыла посуду. Надо бы и самой на работу сгонять, объясниться. Да и поликлинику посетить не мешает, здоровьем заняться. Что-то я совсем себя запустила, на нервах извелась.
Когда Игорь вернулся в прихожую, я уже ждала его с шарфом в руках. Подошла вплотную, обняла за шею. Заглянула в глаза — серые, ясные, любимые. Привстала на цыпочки, поцеловала мягко.
— Удачи тебе, родной. Со всеми делами разберись, порадуй родных. А вечером жду — только тебя и жду. Сготовлю что-нибудь вкусное, вина куплю. Отметим твое возвращение, наше новое начало.
Он кивнул, в последний раз прижал меня к груди. Оторвался с явным усилием, открыл дверь.
— До вечера, солнышко. Не скучай тут, ладно? Я мигом — туда и обратно.
Помахала ему рукой, проводила взглядом. Какое-то время стояла на пороге — улыбалась, смаргивала слезы. Счастливые, светлые слезы облегчения и покоя.
А потом вернулась в квартиру — в наш дом, в наше убежище. Снова вдохнула полной грудью тишину и уют, пропитавшийся запахом Игоря. Теперь все будет хорошо. Теперь мы вместе и навсегда. К ни го ед. нет
Обняла себя за плечи, покружилась по комнате. Ну надо же — мы сделали это! Мы победили, мы выстояли. Любовь наша выдержала все испытания и вышла лишь крепче.
Игорь обязательно поймет и примет мое решение не идти сегодня к друзьям. Потому что у него теперь новые приоритеты. Потому что наш союз, наша семья — главнее всего. И это прекрасно, это правильно.
Я со вздохом упала на диван, потянулась за телефоном. Надо родне сообщить, подругам. Всем, кто за нас болел и переживал. Пусть порадуются, пусть отпразднуют вместе с нами.
Первая неделя после освобождения Игоря пролетела как в тумане. Мы будто заново привыкали друг к другу, притирались после долгой разлуки. Ходили по гостям, принимали родных и друзей. Все хотели лично убедиться, что кошмар позади, что мы снова вместе.
Игорь быстро вернулся к работе, с головой ушел в свои проекты. Даже на ужин порой приходилось его тащить чуть ли не силком. Зато я видела, как загораются азартом его глаза, когда речь заходит об очередной смелой идее. Любимый дел — любимый человек.
Потихоньку жизнь входила в привычную колею. Только теперь в ней не было места ни ссорам, ни недомолвкам. Мы стали еще ближе, еще нежнее друг с другом. Будто боялись потерять обретенное чудо, упустить выстраданное счастье.
Игорь приносил мне цветы без всякого повода. Устраивал сюрпризы — то ужин при свечах, то пикник за городом. Мы часами разговаривали обо всем на свете, занимались любовью так, словно в последний раз. А потом лежали — сплетенные, умиротворенные. Наконец-то дома, наконец-то вместе.
Незаметно минул месяц, другой. В один из дней я заметила, что у меня задержка. Сначала не обратила внимания — мало ли, стресс, усталость. Но когда она затянулась на две недели, в груди затеплилась робкая надежда.
Неужели?.. Неужели после стольких лет бесплодных попыток, стольких разочарований?!
Дрожащими руками я купила в аптеке тест на беременность. Долго не решалась сделать, боялась снова увидеть одну-единственную полоску. Но в конце концов рискнула.
Замерла над тестом, вглядываясь до рези в глазах. Одна полоска… сейчас проявится вторая… Господи, пожалуйста!
И когда на белом поле четко проступили два ярко-розовых штриха, меня затрясло. По щекам побежали слезы — слезы невыразимого, острого счастья. У нас будет ребенок! Мы с Игорем станем родителями!
Первым порывом было ринуться к нему на работу, закричать на весь офис, что я беременна. Но я сдержалась, решила устроить сюрприз. Хотелось преподнести эту новость как-то по-особенному, незабываемо.
Весь день я ходила как на крыльях. Напевала, улыбалась, парила в облаках. Даже Игорь заметил мою странную эйфорию, удивленно поднимал брови. Но я лишь отмахивалась — мол, просто настроение хорошее.
А сама тем временем по магазинам бегала. Купила крохотные вязаные пинетки — желтые, как цыплячий пушок. Положила в красивую коробочку, перевязала лентой. Туда же определила и свой тест — пусть любимый сам все увидит.
Вечером, когда Игорь устало плюхнулся за стол, я поставила перед ним свой подарок. Сердце колотилось так, что заглушало все звуки. Во рту резко пересохло, ладони вспотели. Почему-то жутко волновалась, будто перед экзаменом.
— Что это? — удивленно поднял брови муж, встряхивая коробочку. — У нас какая-то годовщина?
Я перевела дыхание, постаралась улыбнуться непринужденно.
— Просто сюрприз для тебя. Открывай давай.
Игорь пожал плечами, стянул ленточку. Поднял крышку, в замешательстве уставился на содержимое. На лице отразилась напряженная работа мысли.
— Носочки? Детские? Мариш, ты чего, у кого-то из друзей ребенок родился?
Мотнула головой, прикусила губу. Кивнула на коробку:
— Там не только носочки. Посмотри внимательнее.
Муж вытащил пинетки, с недоумением покрутил в руках. И тут взгляд его упал на лежащий на дне тест. Он застыл, будто громом пораженный. Медленно, одеревенело потянулся к пластиковой полоске, поднес к глазам.
— Боже мой… Мариша… Ты… Мы…
Его голос задрожал, сорвался. Карие глаза распахнулись невероятно широко, в них заплескалось потрясение пополам со священным ужасом.
