смотрит на меня.
— Почему мне кажется, что ты думаешь о том, чтобы причинить мне боль?
Я поднимаю бровь.
— Что заставляет тебя так думать?
Он указывает на мое лицо.
— Ты улыбаешься так, будто собираешься что-то разрушить.
Мой смех отражается от стен лифта.
Он не ошибается.
Мы приехали к высококлассному ресторану, известному своими изысканными коктейлями и крошечными закусками. Я немного разочарована, потому что знаю, что, вероятно, останусь голодной. Кто, черт возьми, наедается тремя кусками спаржи и куском стейка весом в две унции? Не эта женщина. Мамочке нужно немного картофеля фри. Водитель тормозит перед зданием. Я никогда раньше не видела этого водителя. Он не смотрит в глаза и не говорит. Его движения почти роботизированы. Должно быть, Маттео заставил его. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, готов ли Маттео выйти. Он смотрит на меня нечитаемым взглядом.
— Что? — наконец я спрашиваю, когда молчание уже невыносимо. — Сначала мне нужно позвонить.
— Ладно, тебе не обязательно для этого смотреть на меня, не так ли? Это отвлекает, — я расправляю платье и вздыхаю.
Там стоит очередь людей, ожидающих входа и наблюдающих за машиной. Его телефон издает звуковой сигнал, когда он набирает номер и включает громкую связь. Другая линия берет трубку после третьего гудка.
— Желтый!
Я затыкаю рот рукой, потому что из всех моих знакомых только один мужчина говорит так, как будто это все еще смешно. Мой взгляд находит Маттео. Он протягивает мне телефон, и я качаю головой.
— Привет? — спрашивает мой отец, его веселый тон испаряется. — Если это проклятый телемаркетер, то я же говорил тебе в прошлый раз, что мне не нужно покупать никаких лекарств от половой дисфункции. Джонсон прекрасно справляется и сам по себе. О,Господи.
— Папа, это я, — говорю я, убрав руку. Я не собиралась ничего говорить, потому что что я могу сказать? Однако, как только он начал говорить о своем Джонсоне — убейте меня сейчас же, — я передумала.
— Деми! Моя девочка, как дела?
— Это Деми? Скажи ей, что я отправила ей еще одну открытку и отправлю одну ее парню, — голос моей матери заполняет линию.
Я прищуриваюсь на вампира и моего парня? Он пожимает плечами и делает такое лицо: что еще я должен был сказать?
— Я в порядке, — говорю я, забирая телефон у Маттео и отключая динамик. Он по-прежнему все слышит, но это дает мне ложное ощущение приватности. — Что вы, ребята, задумали?
Я понятия не имею, что он им сказал, поэтому изо всех сил стараюсь вести себя нормально. — Мы отправились в этот потрясающий круиз, ты бы видела закаты, божья коровка. Это было прекрасно, — отец вздыхает и прочищает горло. — Теперь скажи мне, тот мальчик, который нам звонил, он хороший? Я не собираюсь читать ему лекцию о винтовке, но я могу показать ему свой пистолет, когда вернусь. Он не давал тебе звонить нам в течение нескольких недель, поэтому я думаю, что он, по крайней мере, заслуживает ногу в заднице. Маттео издает обиженную усмешку, и я шлепаю его по руке, чтобы он заткнулся. — Нет, папа, с ним все в порядке. Как ваши дела, ребята? Я скучаю по вам, — мне нужна вся сила воли, чтобы не дать голосу дрогнуть. Я привыкла к разлуке с ними, особенно с тех пор, как поступила в колледж, но, черт возьми, больно слышать, что мое отсутствие их не затронуло. Я думаю, если бы Лекси не разговаривала с ними, они бы не знали, где я нахожусь. С их стороны шум, стук и треск.
— Деми! — говорит моя мама, запыхавшись от того, что отобрал телефон у папы. — Мы тоже скучаем по тебе, сладкая. Я говорила твоему отцу, как здорово, что ты нашла кого-то, кроме этой проклятой собаки. Скатертью дорога ему. Кроме того, что произошло бы, если он заразится блохами? Ты вряд ли смогла бы опрыскать его, не так ли? — она смеется, получая удовольствие от собственной шутки.
— Ха-ха, мам.
Она фыркает на мое отсутствие энтузиазма, а затем становится серьезной.
— Когда у меня будут внуки? Знаешь, я никогда раньше не заставляла тебя заводить детей, но этот парень Маттео рассказал мне все о бизнесе, которым он владеет. Бизнесмен, — говорит она тихим шепотом. — Поговорим о подводных камнях. Знаешь, когда я встретила твоего отца…
Раздается еще один стук, когда она обрывает трубку.
— Послушай, скажи этому мальчику, что секса не будет до свадьбы.
— Роберт, шшш. Он там с ней. Ты его напугаешь.
Мой отец хмыкает.
— Ну хорошо, Ирэн. Он должен знать, во что ввязывается, потому что, если он оставит мою маленькую девочку разбитой и плачущей, я выслежу его и заставлю пожалеть, что он родился.
Маттео прикрывает рот. Его плечи трясутся от смеха. Я закрываю глаза и считаю до десяти. Это, безусловно, самый неловкий момент в моей жизни. Они понятия не имеют, кто такой Маттео, а если бы знали, то не говорили бы о детях или внебрачном сексе.
— Отдай мне телефон, — говорит мама.
— Нет, Ирен, я еще не закончил… хм.
— Деми? — Голос мамы стал громче, должно быть, она ударила его, чтобы отобрать у него устройство. — Он слушает? Скажи ему, что мне очень жаль за поведение твоего отца, и когда мы вернемся в Сан-Франциско на следующей неделе, мы будем рады видеть его за нашим обеденным столом в любое время.
— Отлично, спасибо, мам. Слушай, мне пора идти, но я люблю вас, ребята, и очень скучаю по вам.
— О, детка. Я тоже скучаю по тебе, дорогая. Слушай, когда я вернусь, мы сможем пойти на педикюр, как в старые добрые времена, как тебе идея?
Моя мама, дамы и господа. Педикюр все исправит.
— Конечно, — говорю я, и голос становится напряженным, мое горло сжимается, а глаза наполняются слезами. Чего бы я не отдала, чтобы обнять их прямо сейчас. Быть в объятиях человека, который ничего не хочет, не имеет скрытые мотивы или не желает мне зла, было бы потрясающе. — Я тебя люблю.
Она и папа хором повторяют: — Я люблю тебя, — прежде чем отключиться.
Я опускаю руку, прижимая телефон к бедру. Мои глаза все еще слезятся, и я несколько раз моргаю, чтобы сдержать слезы.
Пальцы Маттео касаются моей руки.
— Я надеялся, что тебе понравится телефонный разговор. Я не хотел тебя расстраивать.
Шмыгая носом, я качаю головой.
— Я в порядке. Я скучаю по ним, вот и все, — я встречаюсь с этими темно-карими глазами. — Спасибо, Маттео.
Он кивает и улыбается.
— Все для моей
