Убийца выхватил у него листок и прочитал адрес. Левой рукой он достал из кармана мобильный телефон, распахнул его и, не отрывая взгляда от листка, прижал к уху. Секундой позже он прорычал:
— Мы их вычислили. Поехали.
45
Пытаясь хоть как-то отвлечься, Кэтрин побрела в гостиную. Она взяла с книжной полки атлас, а Рутерфорд устало рухнул на диван. Кэтрин села за стол и, раскрыв атлас, принялась рассеянно листать глянцевые страницы. Взгляд ее задержался на развороте с картой мира, и она, отыскивая на карте древние святилища, шепотом проговаривала их координаты.
Вдруг она обеспокоенно нахмурилась. Сердце учащенно забилось, когда в душе родилось знакомое чувство — словно глядит она в бездонную черную пропасть минувших веков и из ее глубин кто-то шлет малопонятные сигналы — такие же древние, как само время.
— Джеймс, Джеймс, проснись!
Кэтрин принялась тормошить Рутерфорда за плечо. Джеймс застонал, очнувшись лишь наполовину.
— Ну что стряслось?.. Я так устал…
— Джеймс, тут такое! Выводы просто дикие, но… Сейчас сам увидишь…
Кэтрин схватила ручку и принялась что-то рисовать на карте.
Рутерфорд сел, завороженно следя за ее рукой.
— И что?
— Увидишь. Ну, вот. Представь, что нулевой меридиан не в Лондоне, а в Гизе, в Египте — точнее, на том месте, где стоит пирамида Хеопса, — как говорил Безумов.
Кэтрин вновь принялась выставлять на карте координаты всех святилищ, принимая Гизу за нулевой меридиан.
— Видишь? Катманду точно в пятидесяти четырех градусах к востоку от Гизы. Пятьдесят четыре градуса на восток от Катманду — священный остров Яп. Ангкор — точно в семидесяти двух градусах к западу от Гизы, а Нан-Мадол[22]— точно в пятидесяти четырех градусах к востоку от Ангкора. Это просто невероятно! Смотри, даже Раиатеа[23]лежит точно в ста восьмидесяти градусах на восток от Гизы!
Кэтрин заглянула Джеймсу в глаза — понял ли он ее.
— Неужели не понимаешь? Обрати внимание: все цифры — целые числа, но самое странное то, что они все кратны шести или двенадцати. Случайным совпадением здесь и не пахнет.
Рутерфорд сосредоточенно вглядывался в карту, и до него начала доходить суть замечательного открытия Кэтрин:
— Ты хочешь сказать, что все эти древние святилища были сознательно размещены в соответствии с неким глобальным планом?
Глаза Кэтрин сверкнули:
— Да! А расстояния между ними — особо интересная деталь: пятьдесят четыре, семьдесят два — это прецессионные числа.
— Прецессионные? — переспросил Рутерфорд.
— Что тебе известно об астрономии и движении нашей планеты?
— Не так уж много. Знаю, что Земля делает оборот вокруг своей оси каждые двадцать четыре часа. Что она завершает полный круг по орбите вокруг Солнца каждые триста шестьдесят пять дней, что ось вращения наклонена к плоскости эклиптики и величина наклона колеблется между двадцатью одним и двадцатью четырьмя градусами, а период этого колебания — сорок одна тысяча дет.
— Похвально. Только планета наша совершает еще одно движение. Сама ось вращается в направлении, обратном вращению планеты.
— Как это?
— Представь Землю вращающимся волчком, движущимся по орбите вокруг Солнца. Волчок вращается вокруг своей оси, движется вокруг Солнца — и плавно меняет наклон, при этом ось, в свою очередь, медленно вращается по конусу в направлении, обратном вращению планеты. Обратное вращение земной оси и называется прецессией. Чрезвычайно важен тот факт, что все эти движения идеально регулярны. Полный оборот оси занимает двадцать пять тысяч семьсот семьдесят шесть лет.
Рутерфорд кивнул.
— Все это, конечно, здорово, да только откуда древние знали о прецессии? Если этот процесс такой медленный, через сколько поколений возможно заметить какое-то существенное движение?
— Я бы даже и не задумалась о том, в состоянии ли были древние понимать, что такое прецессия, прежде чем мы предприняли эту поездку, но теперь начинаю задаваться этим вопросом. Считается, что Гиппарх, древнегреческий астроном, черпал данные для своих расчетов в астрономии Александрии и Древнего Вавилона. Когда он сравнил их, то заметил, что существует различие в расположении звезд, — тогда у него и родилась идея о прецессии. Возможно, он не был первым, вполне вероятно, что до него о прецессии просто забыли.
Рутерфорд нахмурился:
— Ну, хорошо, только это все равно не объясняет, почему вообще древние ссылались на прецессию. Чем она была так важна для них?
Кэтрин несколько мгновений молчала.
— Знаешь, когда до меня дошло, что прецессионные числа могут играть важную роль в размещении всех этих памятников, я вдруг поняла, что одно из основных прецессионных чисел все время появляется в легендах и мифах, которые мы изучали.
— Вот как? И какое же?
— Ты говорил, Осириса убили семьдесят два заговорщика, а еще семьдесят два храма в Ангкор-Вате… Так что, вероятно, семьдесят два и есть главное прецессионное число. Семьдесят два года требуется оси вращения Земли, чтобы прецессировать на один градус. Вполне возможно, существуют и другие примеры.
Глаза Рутерфорда расширились от удивления.
— Боже мой, ты ведь абсолютно права. Семьдесят два! Так и есть! Мы вплотную приблизились к разгадке кода.
46
Сонливость Рутерфорда как рукой сняло. Мысленно он пробежался по всем известным ему древним мифам.
— А существуют другие прецессионные числа? Или число семьдесят два и числа, кратные двенадцати, уникальны?
Кэтрин на секунду задумалась, затем сказала:
— Вовсе не уникальны — есть и другие: тысяча восемьдесят, две тысячи сто шестьдесят, четыре тысячи триста двадцать…
— Стоп! Какое последнее?
— Количество лет, которое необходимо Солнцу для прохождения через все дома зодиака,[24]равняется четырем тысячам тремстам двадцати.
Рутерфорд будто увидел пред собой призрака:
— Невероятно, просто невероятно…
Кэтрин ухватила его за руку:
— Что?
