такое дело, метнулся к своему синтезатору и добавил происходящему еще немного шума.
— Я в восхищении, моя африканская королева! — выдохнул я в микрофон. — Если бы у меня сейчас была шляпа, то я бы отвесил вам офигенный придворный поклон. Или даже два поклона! Или три…
— Уступай уже сцену, Велиал! — выкрикнул Жан в микрофон Наташи. — Наша очередь выпендриваться!
Надо же, как способен подогреть публику даже намек на голые сиськи! Сейчас даже те, кто тусил где-то в отдалении от сцены, лениво посасывая всякие разные напитки, двинул вперед, и небольшой помост оказался в плотном кольце улюлюкающих и галдящих зрителей. Ну а я, с чувством выполненного долга, спрыгнул вниз и занял свою стандартную позицию возле стола Светы. Только Бельфегор остался за своими клавишами, чтобы в случае чего поддержать Жана импровизированным звуковым сопровождением.
— Ох какая цыпа! — раздался над ухом знакомый голос. И причмокнул еще. — Я бы такую… пофантазировал в разных позах!
— О, здорово, Боба! — я повернулся и протянул своему златозубому знакомому руку. Тот ее пожал, но смотрел не на меня, а на происходящее на сцене. — Ты давно пришел? Что-то не видел тебя!
— Нормуль все, ты же занят был, я видел! — рассеянно махнул рукой Боба, не отрывая взгляд от девушки с журналами. — Ух, какая… Познакомишь нас?
— Я ее сам впервые вижу, — хмыкнул я.
— Тогда сам познакомлюсь, — Боба расплылся в улыбке, которая на его роже смотрелась скорее жутковато.
— Нормально прошел на концерт, проблем не было? — спросил я.
— Да не, мы с братанами честно заплатили тем хмырям на входе, — отмахнулся он. — Чин-чинарем, во! — он продемонстрировал тыльную сторону ладони, на которой имелась уже чуть смазанная печать.
— Надо было меня позвать, я бы бесплатно провел, — сказал я.
— Да не кипишуй, милостыню не просим! — Боба заржал и хлопнул меня по плечу. — Мы же со всем пониманием. Покажь, кстати, в какой стороне коробки?
— Какие коробки? — сначала не понял я. Закрутился, что даже забыл про дурацкий «Слънчев бряг», который Колямба тут на хранение оставил. Притупилась бдительность. Слишком уж гладко все идет пока… Я хлопнул себя по лбу. — А, точняк! Коробки. Вон там в углу стоят, видишь?
Я вытянул руку, показывая, где именно. А Боба продолжал смотреть на сцену.
— Эй, Боба! Ау? — я тряхнул его за плечо.
— Да погоди ты, не горит! — отмахнулся он. — Я все жду, когда эта цыпочка журналы свои уронит…
— Ну да, это точно важно, — хохотнул я и тоже принялся смотреть на то, что там происходило на сцене.
«А Жан неплохо подготовился…» — подумал я, глядя как мой приятель-журналист развел бурную активность и устроил лотерею с вопросами-ответами. Журналы «Африка» в качестве призов. Несколько штук он держал в руках и размахивал ими, призывая публику к правильным ответам. А последние два — суперприз. Понятно, которые. А еще я подумал, что хорошо, что журналами прикрывается не Ирина. А то неудобно могло получиться.
— Уооо! Это нечестно! — обиженно взвыл Боба, когда последние два журнала покинули свое почетное место.
— Что это нечестно? — заржал я. — Одежды-то нет!
— Но что за раскраска еще? — Боба даже кулаки сжал от обиды. — В натуре, как детский сад!
Но публика была счастлива и бесновалась. Грудь девушки прикрывал густой бодиарт в форме африканского континента. Точнее, двух континентов. Смелая девица махала руками и рассылала всем воздушные поцелуи.
Так, пора снова на сцену. Судя по одетым в драные защитные кители и темные очки товарищам, которые засуетились у задника сцены, группа уже готовится.
Я забрался на сцену и навис над все еще болтаюшим в микрофон Жаном. Тот продолжал рассказывать о том, какой замечательный будет у него журнал, как он там много и изобретательно будет освещать жизнь рок-тусовки и проблемы молодежи, и все такое прочее. Мол, ищите у распространителей, спрашивайте, передавайте друзьям и все такое. Уже начал повторяться, но отдавать микрофон все равно не хотел. Я начал корчить страшные рожи, высовывать язык и кривляться. Среди публики начались смешки, в меня стали тыкать пальцами. Фронтмен «Пиночета», тощий парень в темных очках и защитном кителе с оторванными рукавами на голое тело, подключился к моей игре и тоже навис над Жаном. Тот, наконец нас заметил и оскся на полуслове.
— Это военный переворот, мсье Жан, — угрожающим тоном прокричал я. — Отдай микрофон, и никто не пострадает!
Жан заржал и поднял руки вверх. Я аккуратно забрал из его руки микрофон и оскалился типа в улыбке. Отсек, что Наташа весело болтает с Бобой и демонстрирует ему свою бутылку с самогоном на бедре. Так, ясно, у них там все хорошо.
— Всем оставаться на местах и сохранять спокойствие! — прорычал я, положив руку на плечо фронтмена «Пиночета». Тот тоже оскалился и помахал всем рукой. — Напоминаю, чтобы все прошло чики-пуки, всем нужно выучить одну кричалку. Повторяйте за мной! В этом мире лучше нету Аугусто Пиночета!
Самые активные зрители резво подхватили, раздались вопли, и уже было не разобрать, поклонники ли это, или просто всех накрыл расколбас. Я отдал микрофон солисту, потом отдал ему честь на американский манер и спрыгнул со сцены.
Пусть зажигают, я свое дело сделал…
Панки в нашей провинциальной глубинке не выбривали себе ирокезы, просто лохматили волосы и ставили дыбом на мамин лак для волос. И музыка у них была… скажем так… сильно на любителя. Разобрать, что именно там орут в микрофоны поклонники чилийского диктатора было сложно. На самом деле, прогресс определенно был. Когда я в первый раз всю эту тусовку увидел, отличить «Пиночетов» от каких-нибудь «Кустов-колдунов» или «Мзды опоссума» было почти невозможно. А сейчас у них явно появился стиль, костюмчики эти, значками увешались по самые уши, очки темные. Кто-то заделался их стилистом, или сами додумались?
Еще бы пели разборчиво, цены бы им не было… Я сначала попытался, потом махнул на это рукой. Народу норм, значит и мне норм.
— Вова! — выдохнула мне в ухо Лена и обхватила меня руками со спины. — Ты так изменился, я даже не представляла, что ты станешь таким… таким…
— Лена, у тебя точно нет других дел? — хрипло-бандитским
