class="p1">А л е в т и н а. Я жена именитого архитектора!.. Сию минуту я уезжаю!
Л ю б а ш а. Да мы вас не отпустим. У нас будете до тех пор, пока терем свой не отстроите.
Ф а ф а н о в. Тинуша, ягодка, ты не представляешь себе, до чего здорово жить в шалаше, на природе. Через неделю ты станешь поднимать… штанги тяжеловесов!
Л ю б а ш а. Пойдемте, Алевтина, умойтесь с дороги. А желаете, у нас ванна имеется. (Уходит.)
А л е в т и н а (мужу, уходя). Бороду — сбрить! Никаких Львов Толстых! Опорки сбросить, надеть мокасины! (Без перехода.) Совсем от рук отбился. (Уходит.)
Ф а ф а н о в (вслед). Ладно, ладно, я с тобой еще поговорю — я тебе за этого Додика…
П а н к р а т. Ну полно, полно. Садись-ка. Мириться будем?
Ф а ф а н о в. Не желаю. (Усаживается в кресло-качалку.) А вот разговор у меня к тебе будет. И очень серьезный.
П а н к р а т. Будь ласка.
Ф а ф а н о в. Я детально изучил проект вашего комплекса. (Поправляясь.) Нашего. Да, именно нашего. Трижды ездил в Переяславец. Я здесь родился…
П а н к р а т. Это известно.
Ф а ф а н о в. И я не могу — слышишь! — прав не имею допустить, чтоб в Озерках, в моем родном селе, воздвигали черт-те что…
П а н к р а т. Погоди, погоди. При чем тут твоя родословная?
Ф а ф а н о в. А при том, что у каждого человека есть свой корень жизни. Мой — глубоко здесь! Кто ты — без корня? Перекати-поле.
П а н к р а т. Так ведь я просил тебя посмотреть макет, а ты отмахнулся.
Ф а ф а н о в. Что было — проехало. Короче (воинственно) — я бы с этих проектировщиков стружку снял!..
П а н к р а т. Чем же они тебе не угодили?
Ф а ф а н о в. Вот ты послушай. Возьмем архитектуру. Вся она холодноватая. Нет своеобразных, оригинальных решений. Нет своего «выражения лица». Дом быта… точная копия с районного. Будущую спортивную школу издали можно принять за… Дом для престарелых. Страсть как уныло. Хоть бы фасад был повеселее.
П а н к р а т. Дальше!
Ф а ф а н о в. Вот профилакторий смотрится хорошо. Ничего не скажешь. И полечиться смогут колхозники, и отдохнуть.
П а н к р а т. Значит, есть за что и похвалить?
Ф а ф а н о в. А строго оценивая, с вышки сегодняшнего дня — проект надо переделать.
П а н к р а т. Это невозможно.
Ф а ф а н о в (продолжая). Ведь какому сооружению быть пониже, какому повыше, какому построже — диктуется окружением. Сейчас же пространственное решение да и художественная выразительность оставляют желать лучшего. Пойми, никакие дорогостоящие материалы не смогут скрыть шаблонную стереотипность. Повторяю — стереотипность. Пресно, вяло, а должно быть, если хочешь знать, — благоуханно!.. В этом вся соль!
П а н к р а т (не сразу). Не знаю, о чем ты говоришь. Проект утвержден. Во всех инстанциях. Не спорю, возможно, ты прав. Ты — архитектор. Но что бы ты ни говорил… (значительно) проект понравился, и очень, нашему первому. Понятно?
Ф а ф а н о в. Понятно. И он внес самолично поправки?
П а н к р а т (удивлен). Откуда ты знаешь?
Ф а ф а н о в. Да я беседовал целых три часа с твоим первым.
П а н к р а т (недоверчиво). Ей-богу?
Ф а ф а н о в (насмешливо). Мне тебе — члену партии — побожиться? А если все руководство в районе согласилось с моим мнением? М-м? Что скажешь?
П а н к р а т (растерянно). И… что ж теперь делать?
Ф а ф а н о в. По личной просьбе товарища Загоруйко проект буду делать заново.
П а н к р а т. Ты? Ну, ежели так… в добрый час! (Вспомнив.) Да, скажи-ка мне: к тебе не приходили эти… из этого… кружка «Романтиков»?
Ф а ф а н о в. Приходили.
П а н к р а т. Вот неугомонные! Я же им сказал…
Ф а ф а н о в (прерывая). А знаешь, они внесли, кажется, ценное предложение — включить мемориал героям-односельчанам в систему комплекса. И Загоруйко ухватился за это. Это будет величественно. Пилон ввысь из чароита!.. Достойный апофеоз!..
Появляются Л ю б а ш а и А л е в т и н а. Обе переоделись, на них нарядные платья.
(Жене.) Стало быть, в шалаше жить не будем, моя дорогая?
А л е в т и н а. Уйди с глаз моих! Где петушок на крыше?
Ф а ф а н о в. Увы! Петушок… взмыл в облака. (Жест.)
А л е в т и н а. Взмылить тебя следует. Да уж бог тебя простит. За церкви.
Ф а ф а н о в. Э, как сказать.
П а н к р а т. А у меня к тебе, Алевтина Николаевна, просьба имеется.
А л е в т и н а. Какая?
П а н к р а т. Не хватает у нас невест. Механизаторы, помоложе, грозятся в город податься. А у тебя, наверно, в Киеве много девушек знакомых?
А л е в т и н а. Имеются. (Чуть шаловливо.) А что у вас припасено для невест?
П а н к р а т. У нас, в селе, условия жизни скоро станут впритык к городским и даже поболе.
А л е в т и н а. «Поболе»? Это что ж такое?
П а н к р а т. Любаша, не разъяснишь?
Л ю б а ш а (завораживающе). Раздолья такого нигде не увидишь. Березовые рощи, луга в росе… Косогоры, буераки. Старицы речные, а то и болотины с водяными. Журавли. Червонные закаты… Что еще? Кукушки, совы, соловьи… Парное молоко.
П а н к р а т. Гостей, Любаша, соловьями не кормят. (Принюхивается.) Чую — в доме пироги?..
Л ю б а ш а. А как же. Угадала к приезду гостьи. (Радушно.) Прошу всех к столу!
Все дружно занимают места за столом.
П а н к р а т. За что чарку подымем? Может, за твой престиж, Елизарушка? Нынче ты восстановил его, кажется.
Ф а ф а н о в. Ну вот еще. За мой… За престиж надо в широком смысле. За престиж хлебороба, за профессию земледельца, за Малые Озерки!.. Чтоб добрая слава о них понеслась за далекие дали.
Л ю б а ш а. Вот верно! Только б добавить — и за красоту жизни нашей.
Застольная песня.
З а н а в е с.
ЗА ВЫСОКИМ ЗАБОРОМ
Комедия в одном действии
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
В а р в а р а А н т о н о в н а Ц ы п л я к о в а — вдова, моложавая, еще красивая женщина.
Т е р е н т и й Е г о р о в и ч Ц ы п л я к о в — торговый агент колхоза на городском рынке.
К л а в д и я Ц ы п л я к о в а — жена Терентия.
А н т о н и н а Е г о р о в н а Ц ы п л я к о в а — сестра Терентия, одинокая женщина.
С м о р о д и н С т е п а н П е т р о в и ч — бригадир, член правления колхоза «Майское утро».
М а ч е х и н П е т р А н д р е е в и ч — бухгалтер сельпо, холостяк.
Двор Цыпляковых. Справа видна часть веранды, она примыкает к фасаду двухэтажного дома. В глубине двора — высокий глухой забор. Слева — калитка на сельскую улицу. На перилах веранды сушатся связки грибов, яблок. Перед верандой — палисадничек.
Осень. Отцветают настурции. Листва одинокого клена ярко желтеет на фоне темной зелени.
В палисаднике на скамейке сидит М а ч е х и н. Аккомпанируя на гитаре, он меланхолически напевает.
М а ч е х и н.
Помню луг, весь заросший кашкой,
И шумящий камыш у реки,
Твои волосы пахли ромашкой,
И качались в глазах васильки…
На веранде, с полотенцем на плече, показалась А н т о н и н а.
А н т о н и н а. А говорят, будто безнадежно влюбленные любят молчать.
М а ч е х и н. Что? Это вы про кого? (Продолжает петь.)
И качались в глазах ва-а-сильки… Ошибаетесь, Антонина Егоровна, нету тут влюбленного.
А н т о н и н а (лукаво). Ой ли?
М а ч е х и н (поет, импровизируя, обращаясь к Антонине). Не верьте, не верьте наветам кова-ар-ным… Поверьте, поверьте, что вам я не лгу.
А н т о н и н а. А я, Петр Андреевич, больше глазам своим верю, чем вам — мужчинам.
М а ч е х и н. И что ж, простите, ваши глаза-бирюза замечают?
А н т о н и н а. Все. К примеру, как вы чахнете…
М а ч е х и н. Я?
А н т о н и н а… Как сохнете по Варваре.
М а ч е х и н.
