ужасный ливень, который когда-либо случался на памяти жителей Сюдюрсвейта. Тот кошмар продолжался около суток, и реки с ручьями разлились так, как никогда ранее.
В тот день Эрландюр Оулафссон из Боргархёбна должен был жениться на Торбьёрг Бенедихтсдоттир. Им было необходимо переправиться через небольшой ручей под названием Стадарау, чтобы добраться до Каульвафелльсстадюра к священнику, которым, скорее всего, и был Торстейдн Эйнарссон. Но тогда этот ручеек превратился в такую бурную реку, что стал непроходимым для любой лошади. Однако Эрлендюр не мог отложить свадьбу, потому что на тот же день был запланирован роскошный пир, на который он уже пригласил людей.
И как же он поступил?
Люди на востоке Исландии всегда при необходимости проявляли находчивость. И в тот день изобретательность жениха не подвела. Местные жители раздобыли лодку и спустили молодоженов по течению к устью Стадарау – туда, где река сразу за пляжем впадала в Лагуну. Других таких случаев люди в Сюдюрсвейте и не припомнят.
В результате непогоды Лагуна так разлилась, что размыла перешеек через косу Рейниведлира. Таким образом появился проток Рейнивадлаос, которого раньше не было, и уровень воды в Лагуне понизился. Там, где раньше можно было пройти вброд на лошади, теперь был сухой суглинок, из-за чего облик хуторов Брейдабольсстадюра стал чуть менее красив.
Проток, возникший в косе в результате описанных событий, через некоторое время под воздействием ветра и волн начал отклоняться немного на восток, и это его отклонение стали называть «сносом». «Голова» протока оставалась на прежнем месте, а мористый конец перемещался все дальше на восток, «снос» протока постоянно увеличивался, его русло удлинялось, пока не обрело новое место выхода в море где-то в восточной части косы Брейдабольсстадюра. Это затрудняло поступление пла́вника в нашем районе, поскольку вода в протоке, выходившая в море по той же косой траектории, относила плавучую древесину в сторону от берега.
Удлинение этого протока приводило к снижению скорости течения. В результате дно его начинало заиливаться, уровень воды – повышаться, и вода в Лагуне повышалась тоже. Порой волнение забивало устье песком, преграждая проход воды в море – устье «вставало». Тогда уровень воды в Лагуне повышался еще больше – местные говорили: «Вот она и заполнилась». Но вода в водоеме продолжала прибывать, из-за чего вид на хутора Брейдабольсстадюра становился еще красивее, пока вода не пробивала себе новый путь в море через песчаную косу. Тогда уровень Лагуны начинал снижаться, и красоты Брейдабольсстадюра меркли, о чем хуторяне говорили: «А теперь вода ушла».
Проток перемещался исключительно на восток, но никогда – на запад. Была в природе какая-то сила, служившая тому причиной. Я долго размышлял над тем, что это могло быть, но так и не смог понять причин этого явления.
Когда «снос» становился очень большим, уровень воды в Лагуне часто чересчур повышался, что доставляло неудобства местным жителям. Бывало, что люди собирались и углубляли лопатами устье – один такой случай я помню, это произошло вскоре после 1900 года. Те дни были особенными, они запомнились мне на всю оставшуюся жизнь.
Дело было весной. Все началось под утро, где-то в четвертом часу. Мы, трое парней, дежурили на лугу. Эти ночные бдения воспринимались как большой праздник. А потом появились ограды из колючей проволоки[65] – и весенние ночи в Сюдюрсвейте умерли.
Однако те дни запомнились мне не ночными бодрствованиями. Мы сидели ночью на чердаке западной части спаренного дома в Хали, только что подкрепившись взятой с собой едой. Мы посматривали в окно, не зашло ли на луг какое животное, попутно оживленно болтая – может быть, о Сигурде Убийце Фафнира[66], может быть, о Косынке[67] или, возможно, о рабстве, которое у нас установилось с чеканкой монет. Небо было ясным, погода – безветренной, Лагуна выглядела величественно, а ее поверхность – зеркально гладкой, так что вид на хутора был крайне красив.
Наверное, уже наступило три часа ночи, когда мы слезли с чердака и вышли наружу, чтобы удостовериться, не зашла ли какая скотина на луг к северу от Хали и Герди, поскольку то место не было видно из окна. Овцы тогда умели весьма искусно и незаметно от людей пробираться на поле. Совершенно бессмысленно было уверять жителей Сюдюрсвейта в том, что эти животные безмозглые.
Когда мы вышли на поле, перед нами предстало зрелище, которое мы ранее не видели. На запад-юго-запад от ледника Эрайвайёкюдль[68] засверкали огненные вспышки. Мы посмотрели друг на друга – что это такое? Это невероятно! Мы тут же взглянули на ледник, который огромной ослепительно белой глыбой возвышался до небес. Сверкнула еще одна вспышка, потом – другая и много следующих, которые будто молнии озаряли пространство над ледником. Вспышки сменяли одна другую, словно в воздух стреляли раскаленными докрасна прутьями. Мы долго стояли и смотрели на эту картину, глубоко поразившую нас тихой ночью, когда всем, кроме охраняющих луга, полагается спать. Однако мы не были напуганы, понимая, что ничего сверхъестественного не происходит, это не начало Судного дня, не наказание, ниспосланное нам Господом, поскольку в наших краях все были добропорядочными людьми, истинно верующими в Бога. Это просто заработал какой-то вулкан к западу от Эрайвайёкюдля. Но мы не знали, какой именно. Хотя те, кто тогда дежурил на полях в районе Эрайви, должны были это видеть. Вот такие сюрпризы нам преподносят эти чертовы горы – ты никогда не знаешь, что происходит за ними.
Мы спустились вниз к Брейдабольсстадюру, не переставая попутно смотреть на это природное явление. Мы продолжили наблюдать за ним от Длинного дома. Огненные вспышки, которые и не думали заканчиваться, были видны так же хорошо, как сверху из Хали, хотя и переместились чуть к югу от Эрайвайёкюдля. В этом не было ничего необычного. Мы ушли на юг, ледник оказался на севере, но огни переместились в том же направлении на меньший угол, чем Эрайвайёкюдль. Стало понятно, что вулкан, должно быть, находится достаточно далеко от западной окраины ледника. Если бы гора была вблизи Эрайвайёкюдля, тогда между ними обоими не было такого несовпадения после того, как мы прошли небольшое расстояние до Брейдабольсстадюра – сто шестьдесят пять саженей.
Чем дольше мы наблюдали за этим явлением в тиши ночи, тем оно становилось все более и более удивительным. Так какая все-таки это гора?
Лагуна в ту ночь была блистательна, она расширяла свою зеркальную гладь от пляжа до краев луга… в скольких саженях от нас? Какая теперь ее ширина? Шестьсот? Семьсот саженей? А глубина – насколько
