детей, из них только трёх мальчиков и только двое оказались идеальными с точки зрения генетики.
– Хо-хо… а твои родители любят слышать детский смех в родном домусе! Десять детей!
– Или это, или просто не могут друг от друга устать. К тому же мы с сёстрами гораздо чаще ругаемся, чем… А что, в Вечном Риме фамилии маленькие?
– Откуда мне знать? За пределы кастеллума Игниев мне ходить нельзя.
– Почему?
– Ох… всё время забываю, что ты ребёнок из захолустья, прости.
– Да Республиканское ядро за проливом! – возмутился Гай. – Это тебе не…
– Медвежий угол, – протянула Каста. – Так вот, мальчик из деревни, на территории Вечного Рима действует закон о не оскорблении божественного взора, что значит: всякие уроды типа тебя и меня, не должны показываться среди жителей столицы. Смертным на Олимпе не место, понял?
– Э…
– Там все красивые, – более доходчиво пояснила Каста, – совершенные с точки зрения генетики нобили и миноры, самые отборные рабы; химеры и меканы – произведения искусства. Это другой мир, несовершенству там места нет, а я вот такая, какой меня господин придумал.
– Да нормальная ты, даже красивая.
– Правда? – усмехнулась даймон.
– Ага. Если не присматриваться.
– Ах ты homullus!
Смех опять разнёсся по каменному колодцу.
– Слушай, давай бросать камни на меткость. Мишенью будет мой безголовый конструкт.
– Камни бросать? Ничего умнее не придумал?
– Умнее? Ну, давай в латрункули сыграем. Просто я хотел, чтобы у тебя был хоть какой-то шанс…
Гай осёкся и резко сел.
– Что?
– Слышишь?
– Нет.
– Вот именно. Юниор закончил ковать!
Гай спрыгнул с крыши амбара, перекувыркнулся, гася инерцию, и побежал к кузнице. Игния Каста за ним не последовала, но отправилась в сторону шатра своего господина и создателя.
Соваться внутрь кузницы мальчик не осмелился, остановился на почтительном расстоянии, стал ждать. Из постройки наружу проникают мягкие алые блики, горн не потушен, однако, меканический молот больше не работает и не шумят мехи; на фоне вечернего неба далеко вверху всё же можно распознать отсутствие чёрного дыма, дело сделано, пора. Скорее всего, работу надо было сдать не позднее следующего восхода, но старший брат справился быстрее.
От шатра донеслись звуки, звон металла и голоса; авгуры тоже закопошились, вот, они все уже направляются сюда. Божественный Каст Игний Лакон, облачённый в белоснежную тунику и алую тогу с чёрным клавом, окружённый телохранителями, приблизился. Среди его свиты явился и Агрикола, а сбоку примостился биопровидец вместе с карликом-макроцефалом и младшими авгурами. Даже в этой каменной дыре посреди гор такая публика создаёт атмосферу величественности и важности, атмосферу чего-то значимого, хоть и сокрытого от внешнего мира.
В пылающем дверном проёме кузницы возник чёрный силуэт, Гней Юниор сделал несколько шагов по направлению к двоюродному дяде. Одежды на нём нет, тело блестит от пота и маслянисто чернеет многими слоями сажи.
– Ave Vulcanus! – Старший брат отсалютовал.
##1 Славься Вулкан! (лат.)
– Vero, – ответил Лакон. – Отрок, ты готов представить своё творение?
##2 Воистину. (лат.)
– Готов, нобилиссим.
Послышались шаги, ещё один силуэт вышел из кузницы, весь покрытый бронёй, довольно высокий, с копьём и гоплоном наперевес, фаллическим эллинским шлемом на голове. По его сверкающему телу бегут вплавленные жилы орихалкума, горящие красным, пара огней мерцает в прорезях шлема, и жар, идущий изнутри, можно почувствовать даже на расстоянии. Гай не смог не заметить, как расширились глаза адъюторов, как удлинились их лица, когда металлический конструкт неспешно прошагал вперёд, отсалютовал гастой, ударил охвостьем в землю и замер.
Лакон приблизился, чтобы лучше изучит мекана, а через минуту повернулся к расщелине, ведущей вглубь земли. Огонь над жаровнями, что всегда горел по сторонам от неё, возвысился в этот момент и превратился в две пылающие сферы, – старик даже не скрывает, что пристально следит за испытанием.
– Гней Игний-Сикулус Юниор, – провозгласил Лакон, – клянусь перед богами и людьми, что ты прошёл испытание Вулкана в полной мере. Завтра я объявлю об этом перед всеми добрыми людьми Сицилии, которые возьмут за труд прибыть к вулканалу. В грядущем я стану рекомендовать тебя для поступления в Академию Прометея, а позже, если ты не уронишь свой виртус, будешь завербован в мой легион. Я всё сказал.
Победа, несомненный триумф! Это неоспоримое и идеальное доказательство не только кузнечного мастерства, но и невероятной власти над Сатурновым даром. Это усмешка в лицо многим другим одарённым, которые потратили десятилетия на попытки освоить одну из сложнейших текник генуса.
– Эх, братец, быть тебе великим, – пробормотал Гай.
– Если старшие родственники дадут дожить до того.
На спине и загривке Гая волосы встали дыбом, он не ощутил момента, когда Тит оказался позади, возможно, потому что брат не приберёг враждебных намерений на этот раз.
– Видишь, как они уже его ненавидят? – продолжил тем временем Тит. – Эти павлины из свиты?
– Юниор понимает и сам, во что ввязывается.
Средний брат ничего на это не сказал, только ткнул Гая в плечо и дал знак следовать. Они отошли от кузницы к подножью оплавленной каменной стены, уходящей вверх. Пока чествуют успех Юниора, их не должны заметить или подслушать.
– Чего?
В густом мраке лицо Тита выглядит особенно заострившимся и усталым, но глаза горят, решимости ему не занимать.
– Завтра они собираются сделать своё чёрное дело.
Таки догадался старший братец – понял Гай.
– Хотят обокрасть нас, но мы не позволим.
– Мы?
– Ты и я.
– Э-э-э… нет? В смысле, а чего это мы должны? Отец знает?
– А даже если узнает, что он сделает? Обвинит нобиля? Обратится в суд? Заявит, что в деле с предварительным сговором участвуют авгуры Крови? И всё это без доказательств? Его, эквита, раздавят одним ногтем, тем более что это дело внутри генуса Игниев.
– А дед…
– А что дед? – резко, как наотмашь ударил, ответил Тит. – Что он сделает, если
