– В каком смысле?
– В следующий раз, как будем на даче, я планирую тебя завести в спальню, – сообщаю вполне уверенно.
Бросаю взгляд на Лизу, вижу всю эту бурю эмоций, которые она моментально и весьма выразительно выдает: растерянность, изумление, дикое смущение. Да массу всего!
– Черт возьми, обожаю тебя! – выдаю со смехом.
Ловлю ее ладонь, прижимаю прохладные пальцы к губам. Целую. А потом и вовсе между указательным и средним прохожусь языком. Дикарка вздрагивает, но руку не выдергивает.
– Так ты пошутил? – спрашивает едва слышно. Смотрю на нее, слегка приподнимая брови. – Насчет спальни и следующего раза?
Уточняет, полагая, что я сам забыл, о чем говорили? Ну, ни хрена подобного, конечно. Только об этом и думаю теперь.
– Нет, Лиза, не пошутил. Имею в виду, когда согласишься ехать, – тут уже открытое предупреждение. Голос на эмоциях, которые шарахают в этот момент за грудиной, садится и выдает характерные хрипы. – Но ты ведь согласишься, – это не вопрос, но и не давление.
Выражаю какую-то уверенность вкупе с надеждой.
Дикарка не отвечает. Просто уводит взгляд. Сосредотачивается на том, что происходит за окном. А там, между прочим, тупо дождь льет. И тем не менее она не смотрит на меня до самой парковки. Хорошо, хоть руку не забирает. Держу на колене, пока не приходится заглушить двигатель.
– Повернешься? – не спрашиваю, а прошу. Смеюсь, потому что ее смущение меня всегда разогревает до предела. Тяну за руку, чтобы ускорить процесс. А когда Лиза оборачивается, ловлю ее обеими руками. Встречаемся взглядами и, как обычно, замираем, чтобы считать какую-то информацию. – Не обижу, помнишь? – выдыхаю и тону в тех самых невероятных зеленых глазах, которые как звезды.
Да, блядь… Круче звезд!
– Помню.
– Меня от тебя так мотает, просто пиздец, – выдаю без пауз. – Что это такое, не знаешь?
Лиза сглатывает и отрывисто вздыхает. Осторожно мотает головой.
– И я не знаю… Это ведь не просто любовь, – выдаю крайне откровенно. До мяса вскрываюсь. – Потому что о любви я все знаю, а с тобой… – голос срывается. Приходится тормозить и прочищать горло. В нем, кажется, ерш застрял. – С тобой меня колошматит насмерть. Думал, привыкнем друг к другу, чуть полегче станет. А оно, это бешеное чувство, только растет.
Сам не знаю, какого ответа от своей Дикарки добиваюсь. Но явно не того, который она мне дает:
– Я пойду с тобой в спальню, Чарушин.
В этом мгновение в моем теле такие изменения происходят, которые ощущаются примерно, как если бы мое сердце, пробив грудь, катапультировалось на хрен в космос, высадилось на Солнце, обгорело там, а потом, едва срослась моя плоть, вспомнило, что надо назад-таки, и с тем же безумным свистом прорвало ее обратно. После первого глотка кислорода гремит по ребрам нещадно. Словно не за меня, а против меня призвано работать.
Забывая, что надо держать марку и сохранять мнимую уверенность, сжимаю Лизу крепче и прижимаюсь к ее лицу своим лицом. Но так, чтобы сохранять зрительный контакт.
– Пойдешь? – переспрашиваю, выдавая голосом все эмоции.
– Да, Артем, пойду.
29
Только если ты в этом доме будешь со мной…
© Лиза Богданова
Едва мы входим в клуб, на нас громоподобными басами обрушивается музыка. Она не имеет ничего общего с той, которую включает в своей машине Артем. Этот психопатический грохот и звон – нечто нездоровое. Я стараюсь не выказывать своего неприятия. Судорожно сжимаю крепкую ладонь Чарушина и покорно шагаю следом. Он, наверное, чувствует мою нервозность. Тут же оборачивается.
– Боишься? – прижимается губами к уху.
Мотаю головой.
– Никто тебя не узнает, отвечаю, – сказав это, отстраняется и оглядывает меня с головы до ног.
Чарушин и раньше не стеснялся выказывать свою заинтересованность, но сейчас как-то по-особенному сжирает меня взглядом. Короткое облегающее платье и откровенное декольте тому причиной. Я ощущаю себя голой. Каждый сантиметр моего тела пылает. Хоть я никак не могу решить: хорошо это или плохо, осознаю, что мне приятно.
Черная маска закрывает больше половины моего лица. Видны лишь губы и подбородок. Артем прав: узнать меня невозможно. Уверена, никому и в голову не придет, что я могу одеться подобным образом и заявиться в клуб. А то, что видит и знает Чарушин – я принимаю с волнением, но положительно. Всеми силами пытаюсь раскрыться, быть ближе к нему. Это тяжело, учитывая то, кем меня воспитали. Однако, я стараюсь.
Показываю, чтобы наклонился. И, когда он исполняет мою просьбу, шепчу максимально громко на ухо:
– Все нормально. Я тебе доверяю.
Артем выпрямляется, смотрит мне в глаза, и между нами незамедлительно трещат молнии дикого напряжения.
– Можно я тебя поцелую? – горячо выдыхает мне в ухо.
Я нерешительно оглядываюсь. Людей если не тысяча, то сотни точно. Одна лишь мысль о том, чтобы вступить здесь в какой-либо контакт, ужасает. Жар безумной волной проносится по телу. И все же я киваю.
Едва не умираю, когда это происходит.
Ласки Чарушина и без того до дрожи волнуют. Но сейчас меня колошматит так яростно, что кажется, это физически заметно. К счастью, думаю я об этом недолго. Мгновение и полностью в нем растворяюсь. Подчиняюсь напору, сама обнимаю и целую в ответ. Наши губы движутся синхронно. Я уже знаю тактику. Получаю удовольствие. Оно с каждым разом сильнее. Наверное, потому что я себя отпускаю и не просто позволяю наслаждаться, а стремлюсь, чтобы и Артем получил максимум. То, что он привык и чего так жаждет.
– Ты такая вкусная, такая красивая… Очень сексуальная… – хрипит он мне в ухо. – Охуенная моя Дикарка… – новыми нотками пробивает, будто электричеством. Я обожаю эти реакции своего тела. Подсела, сказал бы Чарушин. – Люблю тебя. Слышишь?
Наполняясь пульсирующим и искрящим теплом, робко киваю. Верю ему, конечно. Он ведь не просто говорит. Все его признания несут потрясающую силу, потому что выдает Чарушин все на эмоциях. Вижу, как его колотит. Чувствую, как бомбит.
Артем берет меня за руку, и мы продолжает путь через толпу. Немного теряюсь, когда подходим к его друзьям. В какой-то момент мне даже кажется, что я попросту рухну без чувств. Сердце так загоняется, тарабанит и натужно выдает колоссальное количество энергии. Только его чувствую, только его слышу… В кровь кусаю губы. Пока не убеждаюсь в том, что меня не узнают.
– Что за киса с тобой? Надеюсь, это не кто-то из твоих сестер, – горланит Шатохин, и все смеются.
Меня это, конечно, смущает. И вместе с тем снимает часть напряжения. Я даже плечи расслабляю и улыбаюсь, когда вижу, что и Артем смеется.
– Не сестра. Моя девушка – Лиза. И за нее я тебя, Тоха, тем более убью, – отбивает он вроде как грозно, но при этом не нарушая общей атмосферы веселья.
