их грабят, а случается и убивают…
Лучистые глаза Питфея над мощным орлиным носом стали гневно сверкать, когда он рассказывал о злодеях. Морща высокий, выпуклый лоб, он принялся рассказывать Тесею те немногие сведенья, которые были известны ему о каждом из разбойников и злодеев в отдельности, о том, каковы они и что творят с чужестранцами. Так дед продолжал убеждать внука ехать морем.
— Слышал я, например, о могучем Керкионе, который, встречая путников на дороге между Элевсином и Мегарой, заставляет их бороться с собой и во время борьбы всех убивает. Говорят, что он сын Посейдона и Аргиопы и потому такой сильный.
— Ты говорил, что и я сын Посейдона…
— Вот в том-то и дело. Даже, если ты его победишь и убьешь, грозные Эринии будут тебя преследовать за убийство родича. Подумай об этом, раз умным себя считаешь. Кроме Керкиона там разбойничают Синис — нечестивый Сосносгибатель, который привязывает человека к одной или двум нагнутым сосновым вершинам и отпускает. Человек оказывается повешенным на сосне или разорванным на части. Слышал я о Скироне, бывшем известным в молодости полководцем, а потом ставшим надменным и жестоким разбойником. Разбойничает на Истмийской дороге Перифет — грозный дубинщик, и коварный Прокруст, заманивающий к себе путников и потом растягивающий их тела на каком-то особенном ложе… Не знаю точно, всех подробностей об этих злодеях, но знаю, что каждый из них умертвил уже не один десяток путников так, что…
— Как же им все сходит с рук? Почему граждане не объединятся и не убьют их или не отдадут под суд за преднамеренные убийства?
— Греция разобщена на множество мелких государств, в каждом из них собственные законы, но они касаются лишь своих свободных граждан, чужестранцы же вне закона, как рабы и их убийство обычно не является преступлением. Поэтому суды не занимаются убийствами чужестранцев. А сами граждане, во-первых, боятся вмешиваться в дела, которые их не касаются, а во-вторых, по закону большинства государств он могут только мстить за убийство своих родичей. Лишь великие герои подобные Гераклу очищают мир не только от ужасных чудовищ, но и от злодеев, разбойничающих на больших дорогах. Когда Геракл только приближался, разбойники и злодеи в ужасе разбегались, прятались и, влача жалкое существование, вскоре всеми забывались. Однако Геракл большую часть жизни был не свободным и должен был, как раб, выполнять трудные приказы микенского царя Эврисфея, которые выдумывает ревнивая Гера, чтобы только пасынка погубить. Освободившись от службы Эврисфею, Геракл попал в рабство к лидийской царице Омфале, у которой и сейчас пребывает. В последнее время разбои, грабежи и прочие злодеяния расцвели особенно пышным цветом: нет никого, кто бы их мог подавить или хотя бы обуздать…
Так обстоятельно ответил внуку мудрый Питфей, но его речь имела противоположный его желанью эффект.
— Ну, теперь уж я точно пойду в Афины только по Истмийской дороге, и сам буду, подобно Гераклу, встречи искать с разбойниками и злодеями… Я расправлюсь со всеми злодеями на коринфской дороге и сделаю ее безопасной!
Воскликнул Тесей, так крепко сжав тонкие губы, что их стало не видно.
— Если б, не знал я, что аполлонова дева смертному отцу твоему Эгею в храме дельфийском сказала, то назвал бы тебя глупым, ведь только тогда, как случится беда, дураки ее видят, но избежать ее, как умные, не стремятся. Мне казалось, что ты еще недостаточно возмужал. Ты, как эфеб в Афинах еще не имел бы права даже участвовать в народном собрании, для этого тебе надо было бы 2 года прослужить в пограничной страже… Но, видно, Судьба за нас все решила.
Мудрый Питфей неспешно окинул внука испытующим взглядом умных глаз и, шмыгнув носом горбатым, довольный осмотром сказал:
— Что ж, юноша милый, ты сам выбрал свой путь и не только в Афины, ты героическую выбрал свою стезю на всю жизнь…Свято чти бессмертных, особенно отца своего божественного Колебателя земли Посейдона. Не забывай смертному родителю моему другу Эгею почтение воздавать и старого деда Питфея с Эфрой, своей матерью милой, хоть изредка навещать. Отважен будь и справедлив, законы всегда неукоснительно соблюдай, а, если что в них не нравится, не забывай: законы можно менять, если люди их принимали. Так поступая, ты стяжаешь всеобщий почет и ярчайшую славу, которая не померкнет в веках.
69. Прощание Тесея с Эфрой
От деда Тесей пошел прощаться к матери, которая, узнав, что он решил идти в Афины по очень опасной дороге, стала горько рыдать и так причитать:
— О, не хочется больше мне жить после того, как я узнала, что мой единственный сын решил добровольно идти по той ужасной дороге, где, говорят, каждый день несчастные путники погибают. Душит меня нестерпимое горе и наворачиваются неутешные слезы, как будто меня скоро похоронят живую. Теперь я, словно служанка безродная или потерявшая все на свете рабыня, останусь бездетная в опустелых покоях, в страшной тревоге изнывая по единственному сыну, в котором имела всегда светлую радость и для рожденья которого распустила единственный раз некогда свой девственный пояс…
Так в тоске горестно она голосила, и с нею вместе служанки и даже рабыни плакали скорбно вокруг. Увидев Тесея, Эфра устремив на него полный нежности взгляд своих больших серых глаз, ладошками вытерла мокрые щеки и голосом, как у мужчины, неожиданно низким, сказала:
— Тесей, мальчик мой дорогой! Моею грудью ты вскормлен, сынок. Не изведав счастия в браке, родила я тебя в изнурительных муках, и теперь, милый, я тебя умоляю не идти в Афины сухопутной дорогой. Не отвергни, сынок опрометчиво, ты материнской мольбы, сделай то, о чем умоляю — плыви к отцу на корабле быстроходном с командой спутников верных!
Тесей же Эфру за плечи нежно обнял, поцеловал ее в обе все еще влажные от слез щеки и ласковой речью попытался мать свою так утешать:
— Не увеличивай своими слезами и мольбами, мать дорогая, скорбного горя! Все это будет напрасно! Слезами человек беде никогда не поможет и не избегнет несчастий, только страданья свои плачем он увеличивает. Всемогущие дщери Ананке непреложные Мойры людям определяют при рождении несчастье и счастье, а боги судят всесильные нам, человекам несчастным, жить на земле в огорчениях чаще, чем в радостях кратких. С каждым счастьем по два несчастья смертным шлют бессмертные небожители и ткет недремлющая Мойра Лахесис на материнском веретене судьбоносную пряжу. Поэтому, милая матерь, в сердце горюя своем, дерзай все сносить терпеливо! И потом горевать обо мне еще рано, я намерен еще не один десяток
