верит он или нет. А с другой — я дворянин… И вот сейчас меня обвинили во лжи… Дуэль??? Похоже, Белкин сам растерялся от своих слов.
— Нет, конечно, не обвиняю. Но меня берут сильные сомнения…
— Ванечка, а как же тайная канцелярия при государыне-матушке? — пришла на помощь Мария Васильевна.
— Тайная канцелярия занимается поиском врагов, — ответил Белкин.
— То есть ищет шпионов, — дополнил я. — А откуда они берутся? Это ведь не грибы, чтобы росли сами по себе.
Иван Данилович не знал, что ответить. Внутри него боролись логика и навязанные с детства понятия, основанные на благородной романтике.
— Хорошо, — продолжаю я. — Представьте, что на Россию хотят напасть турки. Разве умный государь или государыня будут беспечно относиться к этой угрозе? Разве не направят своих разведчиков, чтобы они узнали про планы врага? Зная планы врага, можно лучше подготовиться к нападению.
— Тут, конечно, да… — согласился Белкин. — Но ведь это турки! Басурмане!
— А шведы, чем лучше? Или Россия с ними не воевала?
— Эх, вот тут вы правы! — тяжело вздохнул Иван Данилович. — Мы и сейчас со Швецией воюем…
Опаньки! А я и не знал. Всё время думал, что Пётр I разбил шведов окончательно и после этого мы с ними больше не воевали. А тут вон, оказывается, какие дела… Как плохо, что я не в курсе европейских событий. Так и спалиться недолго. Короче, пора закруглять разговор.
— Иван Данилович, не важно, одобряем мы шпионов или нет. Они всегда были, есть и будут. От этого зависит безопасность абсолютно любой страны, хоть христианской, хоть магометанской, хоть иной другой. Изначально я вёл разговор не о шпионах, а о том, как детей с малых лет приучают к жизненным трудностям, дабы они могли с честью выйти из любой опасной ситуации.
— Да, я понимаю. Только вы детям о шпионах не рассказывайте.
— Не волнуйтесь. Лишнего им ничего не скажу.
— Что же, пора почивать, — подала голос Белкина, и я с удовольствием отправился в свою комнату. Тем более мне сегодня Прохор подогнал толстую свечку, трут, пропитанный пшеничным вином и старый замок от ружья, который высекал хорошие искры. Всё меньше хлопот при добыче огня…
ГЛАВА 16
О СКОЛЬКО НАМ ОТКРЫТИЙ ЧУДНЫХ…
Мне-то грезилось, что я из себя весь такой крутой и красивый, прямо, как пасхальное яичко. Ну, а как же? Владею тремя основными европейскими языками! В моё время подобным могли похвастать лишь выпускники профильных вузов. А вот хрен мне на рыло! Настоящий Лионель Фишер ко всему прочему знал латынь… Это я понял из писем, которые перечитывал до поздней ночи. Здесь вообще высшее образование не обходится без латыни. Вот же засада! Тот же отец Лазарь может меня спокойно спалить, коснись он этого вопроса более глубоко. Одна надежда, что он за давностью лет и отсутствия практики порядком её подзабыл.
Прежде, чем садиться за чтение писем, я немного позанимался чистописанием. Для начала очень внимательно рассмотрел зачищенное перо, которое спёр в воеводской канцелярии. Требовалось тщательно запомнить его форму. Затем попытался сам заточить перья. Как это делается, успел подсмотреть в той же канцелярии. А ещё у меня имелся образец пера из комнаты Белкиных. Похоже, сам Иван Данилович зачищал их заранее, делая небольшой запас для старшего сына. А может, этим озаботилась Мария Васильевна? Она же время от времени занимается с сыновьями уроками. По крайней мере, я слышал, как она читала с ними книгу. Короче, имея два рабочих образца, моя пытливая натура попыталась их повторить… Из десяти перьев, которые я отобрал для эксперимента, почти половина вышла очень даже ничего.
Потом мне пришлось покопаться в бумагах Фишера, чтобы найти писанину за его авторством. Затем я кропотливо её воспроизводил. Первым делом выписал все буквы по алфавиту и напротив них вывел имеющиеся в моём распоряжении образцы почерка прежнего хозяина. Давненько я так долго не писал от руки. Спина затекла, просто жуть! Ещё все пальцы перепачкал в чернилах. М-да, муторное занятие… А куда деваться?
Из писем я узнал, что «мои» папа и мама уже умерли, успев произвести на свет пятерых детей. У «меня» было два старших брата и ещё две сестры. «Я» самый младший. Поэтому никакого наследства «мне» не светило. Прибыльная должность отца, благодаря которой он получил дворянство, перешла к старшему сыну. Второй сын поступил на военную службу. Сёстры, получившие стараниями родителя приличное приданое, вышли замуж. Один «я» остался не у дел. Единственное, что дал «мне» отец — это возможность получить хорошее образование. А потом он умер. Мама пережила его ненадолго. «Мне» пришлось самому пробивать дорогу в жизни. На помощь братьев и сестёр рассчитывать не приходилось. У них имелись свои семьи.
Правда, у отца был младший брат, то есть «мой» дядя. Он немного помогал «мне» с работой. Однако чтобы получить прибыльную должность, требовалось часто и обильно «подмазывать» нужных людей. А вот с этим у настоящего Лионеля Фишера, похоже, были проблемы. В моё время таких людей называют некоммуникабельными. Хотя это не помешало получить ему докторскую степень. Значит, какие-то таланты у человека всё же имелись. Да и без друзей он не остался. Я нашёл несколько писем от некоего Жерома. Тот предупреждал Лионеля ни в коем случае не искать счастья в Пруссии, так как вместо работы можно угодить в армию. Свихнувшийся на войне прусский король Фридрих II вербует в неё чуть ли не насильно. От этой новости мне захотелось заржать в голос. Еле сдержался. Весь дом спит, а я тут веселюсь.
Дальше мне стало понятно самое первое письмо от дяди, прочитанное мной несколько дней назад. Кто-то из его знакомых подсказал, что Россия нуждается в грамотных людях. Вот он и отправил своего незадачливого племянника куда подальше. Отсюда и пространные рассуждения об отце, достигшего больших высот. Что ж, с этим всё ясно. Ещё бы знать, как «я» попал на глаза Воронцову? Скорее всего, случайно. Просто он увидел иностранца и вспомнил о Белкине, который просил поспособствовать с учителем. В любом другом случае «моя» мелкая особа заинтересовать его совершенно не могла.
Морской берег, усеянный белым песком, был абсолютно пустынным, если не считать пары чаек, ходивших по его кромке, и матерчатого тента с шезлонгом. Я, раздевшись до трусов, с удовольствием улёгся на шезлонг. Предзакатное солнце незаметно клонилось к горизонту и отражалось в морских волнах сотнями ярких бликов. Я закрыл глаза. Телом овладело полное спокойствие. На периферии сознания слышались крики чаек, тихий шелест прибоя, стрёкот насекомых.
