Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
Добро пожаловать в Брынцулы
Броккен без страха и надежд, а Гербес с предвкушением и самоуверенностью “торжественно и величаво” вплыли в шахтёрский городок Брынцулы, по-весеннему грезя о сочных бургерах и бадье свежезаваренного кофе, а шахтёрский городок Брынцулы, надо же такому случиться, оказался самым решительным образом пуст и заброшен, как тыква, пережившая Хэллоуин.
Встретил их город биллбордом с огромным доброжелательным смайликом жёлтого цвета и бодрой надписью: "Вас приветствует Брынцулы, самый гостеприимный городок в Ничейных степях!". Буквы и смайлик едва проглядывали под серым слоем затвердевшей пыли, нанесённой ничейными ветрами.
Поселение, располагающее, как утверждала географическая карта Гербеса, почти парой десятков тысяч жителей, изумило вновь прибывших вызывающей неопрятностью замусоренных улиц, а также тем, что в момент "торжественного и величавого" прибытия Гербеса и Броккена ни один из этих тысяч заявленного картой населения на улицах родного города присутствовать не соизволил.
В середине-то дня.
Прямая дорога, широченная, как приличный поселковый проспект, уверенно пронзала город. Дорогу покрывал неухоженный асфальт, растрескавшийся, как панцирь неторопя, выжившего после кошмарной встречи с супергробовщиком, наверняка немощным от старости или же молодым и неопытным. Из толстых трещин привычно росла жёлтая и красная трава и по-хозяйски пустили корни кустарники, усыпанные зелёной мелкой ягодой. И даже обосновался цветок с чёрной сердцевиной в красный крап, только в разы меньше, чем его степные собратья. Сам асфальт едва проглядывал из-под слоя земли, черневшей и на тротуарах.
Стены домов изобиловали тёмными крупными кляксами, кирпичом, сбитым и частично выпавшим, как осколки гнилого зуба, ржавчиной, а также окнами в жёлто-серых и пепельно-серых мутных подтёках. Граффити выглядели, как плоские тусклые призраки, прибитые к стенам. На вывесках и щитах в слипшихся лохмотьях грязи с трудом различались рисунки и надписи. Провалы подворотен взирали враждебно. Из-под арок недоброжелательно выглядывал полумрак. Тупики с мусорными баками таинственно краснели. Редкие городские зюзики, ведущие войну с местными крысами, не таясь, деловито сновали по улице и с брезгливым пренебрежением косились на жужжащую платформу.
Каждый миллиметр Брынцул, словно раковые метастазы, насквозь пропитали скорбь и забвение.
– Теперь всего-то и делов, что ворваться в ближайшую закусочную и заказать бургеры с картошкой! – с идиотическим оптимизмом воскликнул Броккен. – И бадью лучшего кофе в Брынцулах! Главное, чтобы бургер можно было расколотить камнем, а кофе не шибко горчило от грязи. Я, знаешь ли, не люблю, когда слишком много грязи. Говорят, вредно для кишечника.
– Может, они на праздник какой ушли? – промямлил Гербес, медленно разворачивая карту. В его глазах, затравленно вглядывающихся в недобрые подворотни, арки и тупики, прочно засел страх.
– Ага, и забыли вернуться. Вон, асфальт уже расцвёл.
– Ну да, всё правильно. Это Брынцулы. – Для пущей уверенности Гербес прижал пальцем карту, уныло осмотрелся и "сравнил" отметку на карте с видимой частью улицы, по которой плыла платформа, будто совершил некое ритуальное действие, призванное изменить карту или оживить город.
"Ул. Глянцевого сердца, д. 21-2-23", – с трудом прочитал Гербес на замызганной и заржавевшей табличке двухэтажного кирпичного дома с вытянутыми окнами, мимо которого проплывала платформа. Обветшалая и гадливая улица Глянцевого сердца, судя по всему центральная улица городка, словно делала всё возможное лишь бы не соответствовать заветным ожиданиям измученных степью путников, алчущих всего-то навсего бургеры, картошку и кофе. Улица всем своим неприязненным видом недвусмысленно давала понять, что пока она пребывает здесь во всей своей запущенной красе и пакостном величии, никто никаких бургеров и кофе в этом городе не получит. Только ржавчина на завтрак, только пыль на обед. И безысходность на ужин. Много безысходности на ужин.
– Он и есть! – с острой обидой в голосе утвердил Гербес. – Дальше только Новаском, а он через 500 километров. Странно, очень странно... Куда все подевались? Что здесь случилось?!
Для Гербеса стало настоящим потрясением, что Брынцулы по отношению к нему повели себя столь предательски. Ууу, вероломный городишко!.. Он же не сделал городу ничего плохого! Он даже ни разу в него не входил! Да он ни разу его в глаза не видел! Но какова подлость! Какое двуличие! В полнейшей растерянности Гербес смотрел на Броккена и растерянно моргал. Он так надеялся, что, в соответствии с его безупречным планом, сперва-наперво они отведают местной вкусной еды. С сытым удовольствием и вежливым интересом снисходительно осмотрят пошлые местные достопримечательности и переночуют в мягких пахнущих яблочным соком постелях со свежими простынями, пропитанными крахмалом до нежного хруста. А наутро, позавтракав и пополнив провиант, сыто отрыгивая и перекидываясь снисходительными шуточками по поводу деревенской наивности брынцуличей, прямой наводкой полетят к Новаскому.
Нелепая и наглая выходка Брынцул, повергшая в прах непоколебимый план Гербеса, швырнула его в кипящие пучины хтонического ужаса и обуяла огненной оболочкой всепоглощающего инфернального отчаяния.
Всякую неудачу Гербес принимал чересчур близко к сердцу, клял и честил себя с ожесточённым упорством мазохиста, который не подозревает, что он мазохист, даже если в неблагоприятном исходе дела никакой его вины не было. Мозг Гербеса парализовывало, тело сковывало, душу зажёвывало. Вся его самоуверенность мигом испарялась. Любая неудача временно подавляла его волю настолько, что он становился похож на кролика под фарным светом неумолимо надвигающегося автомобиля. Гербес готов был волосы рвать и реветь от досады из-за возникновения сет-эпидемии в Ракком-сити именно тогда, когда они с Броккеном приехали туда и едва там не погибли. Как будто это сам Гербес лично перекусал половину раккомчан, чтобы обратить их в безмозглых ходячих, ползучих и летающих убийц и людоедов, любителей сожрать мозги, и позже яростно проклинать себя за это.
– Это какой-то нелепый фарс! – печальным голосом высказал свои соображения искренне оскорбленный неслыханным поведением жителей города да и самого города Гербес, придерживаясь ярко выраженного трагического тона.
– Откуда у тебя эта карта? – спросил Броккен.
– Мне её Черепаший Череп подогнал.
– Черепаший Череп? – с сомнением уточнил Броккен. – За что?
– Я помог ему вынести залежи мусора из его хибары. Сукин сын явно пожадничал. Все карты всех миров не стоят той вонищи, что пропитала его сарай и его самого. Черепаший Череп с неподдельной гордостью заявил, что скоро к нему из Новаскома приедут внуки, и он хочет переоборудовать сарай под детскую, провести электричество для интернета и всё такое. Он сказал именно “переоборудовать”. Видать, это слово кажется ему наиболее подходящим, когда речь заходит о превращении затхлого сарая с удушающей вонью, от которой слезятся глаза, в детскую с интернетом. Сарая, наполненного россыпями шелудивых скорпионов и вшивых пауков, от которых трясутся поджилки. У
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
