то снова начинают двигаться.
— Защита! — закричал упавший до этого маг, и его тело окуталось такой же голубой дымка, как у меня.
Дракон не медлил ни секунды — рывок, и он наваливается всей тушей на лежащего в крови человека. Голубая дымка вокруг того исчезает, он мертв.
— Вы пришли сюда как враги, — обращаюсь я к двум магам. — Кто открыл вам доступ на Рубеж?
— Илок. Он стал совсем безвольным, отказывался идти сюда снова, — несмотря на безразличную апатию, в голосе мага зазвучала нотка презрения. — Пришлось заворожить его. Он открыл доступ всем существам, которые хотели покончить с волшебницей.
— Только с волшебницей? — спросила я, вспомнив, что предыдущие нападающие хотели уничтожить и ликтора.
— Мы — да. И харахол. Остальные хотели уничтожить Рубеж, но они были слабы, мы знали, что им не справиться с ликтором, надеялись, что они отвлекут и измотают волшебницу, чтобы она не могла сопротивляться...
— Почему вы хотели уничтожить волшебницу?
Оба мага вдруг приосанились.
— Наше Братство Чистой Магии знает, что волшебникам нет места ни в нашем, ни в других мирах. Их следует уничтожать еще в младенчестве. Если волшебникам удается выжить в любой реальности и стать взрослыми, то на бой с ним выходят воины Братства.
— Вы, что ли, воины?
— Мы — стажеры. Это был экзамен на то, чтобы войти в Дальний Круг Братства.
Час от часу не легче. Какая-то секта, какое-то братство, какие-то стажеры. Почему-то вдруг вспомнила Вернонику, которая тоже сдавала экзамены, и в сердце закралось сочувствие. Но потом я вспомнила, что она тоже волшебница… Хороша я была бы, выпустив ее в этот враждебный мир!
— Умрите! — рявкнула я, указывая на них рукой.
— Нееет!
От рева дракона содрогнулся весь дом, даже пол под моими ногами задрожал. Но было поздно — маги осели. Я видела, что жизненная энергия покинула непрошенных визитеров.
— Зачем? Глупая девчонка! Надо было расспросить их подробнее!
— Мне стало противно от того, что такие существа существуют, — я запнулась от невольной тавтологии и тут же поправилась: — Что эти фанатики не понимают ценности жизни и силы магии.
— Профессиональный убийца рассуждает о ценности жизни! Не смеши!
Я была еще в пылу борьбы и не собиралась ни спорить, ни философствовать.
— Спасибо, что пришел на помощь, учитель Тави. Ты оказался здесь очень вовремя, — боюсь, в моем голосе прозвучало больше сарказма, чем благодарности.
— Я понял, что не дело бросать ученицу, какой бы дурой она ни была, — в голосе Тави не было ни капли патетики — только усталость.
Мой ликторский хитон все еще валялся на полу, засыпанный трупами термитов, так что надевать его мне не хотелось. Я попросила Дом дать мне что-нибудь попроще, и оказалась облаченной в уютный домашний халатик.
— Давай проветрим тут, потом вернемся и уберем весь этот бардак.
Увы, дракон не пролез в дверь. Легкий, едва слышный хлопок, и он перекинулся в человека. Опять голого. Да сколько же можно! По моей просьбе Дом тут же облачил его в нормальный для такого жаркого дня наряд — шорты и блеклую футболку. Ну совсем человеческий человек стал! На улице встретила, прошла бы мимо, не люблю таких самодовольных красавчиков.
— Ты вернул себе навыки оборотня? — дружелюбно поинтересовалась я, когда мы чинно расселись на веранде.
— Вернул… ты мне их вернула, — зло ответил Бандерлог.
— Я был счастлива, что ты пришел… Прости, без конца вовлекаю тебя в ликторские дела. Во всем виновата моя неопытность.
— При чем тут опыт? Ты неуязвима и способна защищать Рубеж не только своими ликторскими штучками, но и волшебством, — в его голосе я слышала неприязнь и зависть.
— Знаешь… мне тут объяснили, что все, что происходит на Рубеже, закономерно. То есть он сам защищает себя, призывая на помощь нужные силы. Ты был нужен Рубежу, вот и вернулся.
Я не стала говорить, что это не Рубеж, а я призываю тех, кто мне нужен, это было бы чистое хвастовство. Если быть честной, возможно, что мои мысли и желания диктуются мне порталом — разобраться, кто из нас кем руководит, у меня пока не было времени.
— А мои мысли, моя ответственность и опыт работы с учителями ничего не значат? — обиделся Бандерлог. — Я ведь просто представил себя на твоем месте, а себя — на месте моего учителя. И сразу все стало ясно: я бы не простил учителю побега, а учитель навсегда бы потерял право быть моим наставником.
Вполне может быть, что это портал подсказал ему эти мысли, подумала я, но промолчала.
— Спасибо. Я очень тронута… Знаешь, после твоего ухода, я впервые ощутила себе совсем одинокой. Как будто лишилась возможности опереться на кого-то, попросить о помощи… Для женщины это очень сложно.
— Какая из тебя женщина, — фыркнул Бандерлог. — Дитя неразумное…
— А ребенку, между прочим, еще страшнее остаться без поддержки.
— Тут ты права, — неожиданно согласился он. — Поэтому я и вернулся.
На веранде появился Уюн с подносом, который он взгромоздил на столик.
— Уюн, насекомые мертвы, ты можешь помыться.
Бедняга до сих пор ходил в чесночной пасте.
— Спасибо, мия Юнта, шенги ужасны и агрессивны, — поклонился домовик, а потом робко спросил: — А… они снова не вернутся? Шенги?
— Нет, не вернутся, — успокоила я его. — А что это за шенги такие?
— Это раса разумных насекомых, — ответил вместо убежавшего мыться домовика Бандерлог. — У них очень жесткая иерархия. Тебя атаковали особи-солдаты. Их генеральшу я раздавил сразу, как пришел.
— Генеральшу?
— Да. Самки обычно не любят административную работу и высокие должности… но бывают исключения. Это наш случай. Зато солдатки из них самые отчаянные. Вам было бы гораздо труднее, если бы среди нападавших было больше самок.
— Тогда почему они их не взяли…
— Самки-солдатки ревнуют. Они не хотят подчиняться генеральшам, потому что те отвлекают на себя внимание солдат на привалах. В обычных отрядах лишь одна дюжина из взвода являются солдатками — у шенг во взводе дюжина дюжин бойцов, каждой солдатке нужна хотя бы дюжина самцов для удовлетворения, хотя некоторым нужно больше. Только в штурмовых отрядах солдаток может быть больше половины, иногда вообще все. Без самцов или при малом их количестве в группе солдатки
