Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
мужем об этом, но всё никак не могла собраться и дело дошло до момента, когда Андрей пришёл к жене утром десятого декабря, дабы сообщить ей страшную для неё весть.
Княгиня Дарья, сидя за столом в комнате, оформляла документы о крестьянах.
— Мне нужно поговорить с тобой, Дарья, — холодно и безэмоционально, произнёс князь Андрей, подойдя к княгине.
— Поговорить? — она отложила перо в сторону, туда же отодвинула документы и, повернувшись к мужу, подняла глаза на него. — Я тебя слушаю, Андрей.
Даже в сорок два года на её красивом лице почти (за исключением малого количества) не было морщин, волосы до сих не тронула седина, а её большие тёмно-карие глаза были всё также прекрасны. С возрастом в её внешности не убавилось красоты, а прибавилось ещё больше величия.
Сам князь в свои сорок семь, почти сорок восемь, тоже выглядел достаточно хорошо, его волосы также до сих пор и не собирались седеть, морщины на его лице были, но их было не так много.
— Как ты знаешь, я состою в тайном обществе, через четыре дня мы выйдем на Сенатскую площадь, я сегодня уезжаю в Петербург и пришёл, дабы проститься с тобою. Жди добрых вестей, мы всё равно добьёмся того, чего желаем.
— Именно этого я больше всего боялась последние несколько лет… — Дарья, тяжело вздохнув, встала со стула и взглянула князю в глаза. — Я не могу запретить тебе идти, но ты правда хорошо подумал?
— Что ты имеешь в виду? Ты что-то имеешь против? Это ведь всё ради крестьян и ради нас тоже, — в душе князя Андрея медленно, но верно, начала появляться злость.
— Я понимаю, и я не против того, что ты состоишь в этом обществе, даже наоборот, но восстание… Ежели ничего не выйдет? Ты ведь знаешь, чем это может закончиться: в лучшем случае — ссылка на каторгу, в Сибирь, а в худшем… Казнь, — голос её весьма заметно дрогнул на последнем страшном слове.
— У нас всё предусмотрено, посему всё получится, а ежели что, то ради такого дела не жаль и жизнь отдать.
— Но, коли ничего не выйдет, за что её отдавать? Ты ведь Николеньке не позволил даже вступить туда, а сам идёшь на верную смерть.
— Николай ещё очень молод, незачем ему губить себя, — князь чуть повысил тон.
Общая обстановка всё более накалялась, казалось, что они вот-вот перейдут на крики, а после и в рукопашный бой.
— А тебе зачем себя губить? Даже ради крестьян я не готова потерять тебя…
— То есть, я не должен идти лишь оттого, что ты так захотела? Ты мне не указ, запомни это.
— Андрей, я не к себе жалости прошу, ты о детях подумай, у нас ведь четверо детей, а своими действиями ты всем, каждому из них, жизнь сломаешь. Николай как раз только в жизнь ступает, да и Миша с Катей скоро, а Алёша вообще мал ещё. А со мною… Можешь хоть сейчас развестись, ведь жениться на мне тебя никто не заставлял, — княгиня Дарья уверенно, но слегка, тоже повысила тон, казалось, её и без того грубоватый голос стал ещё грубее.
— Ежели захочу, стало быть, разведусь! — вскрикнул князь Андрей, ведь был уже очень зол на неё, к тому же, эти её слова задели его, оттого что были правдой. Дарья от его вскрикивания даже вздрогнула, и вся её уверенность весьма быстро осыпалась, она хотела сказать что-то, видимо, последний свой аргумент, но князь не менее громко, чем до этого, перебил её: — А детей не впутывай вообще! — он отвернулся и направился к выходу.
— А когда-то ведь и Дашенькой называл… — с горечью и разочарованием, тихо произнесла княгиня так, что Андрей это слышал. Он вышел из комнаты, громко захлопнув дверь.
Княгиня Дарья, глубоко вздохнув и закрыв лицо руками, опустилась на рядом стоящее кресло. Она не плакала, ведь вновь сдерживала себя, с большим трудом, но сдерживала.
Князь Андрей в тот же день уехал в Петербург, не попрощавшись ни с кем из детей, на жену же он злился до сих пор. После этого инцидента Дарья практически не спала, а всё сидела за столом в её и князя комнате и почти не выходила оттуда. С детьми все эти дни она не разговаривала и даже совсем не пускала их к себе.
В утро пятнадцатого декабря (в аккурат следующий день после восстания) княгиня Дарья нашла на столе свежую газету «Весть», которую, видимо, пока она задремала, принёс кто-то из слуг. На первой её странице красовался заголовок: «Восстание во время восшествия на престол». Княгиня, увидев это, взяла газету в руки и начала, внимательно и с волнением, читать статью, из которой узнала, что восстание было подавлено. Дарья не стала дочитывать статью до конца, она, встав с места, быстро подошла к камину и, со злостью, бросила газету в яркое горящее пламя, после чего, вновь опустилась на кресло и, закрыв лицо своими побелевшими ладонями от безвыходности стала царапать ногтями свой лоб.
«Он жив или нет? Я хочу знать, но, ежели убит, зачем же такое знать? Нет, лучше правда, любая правда! Но зачем же я тогда сожгла?» — думала она.
В этот же момент кто-то начал трясти её за руку. Княгиня Дарья дёрнулась и подняла голову на того, кто её трогал, перед нею стояла её одиннадцатилетняя дочь Екатерина — милая темноволосая, кареглазая, бледнощёкая девочка — маленькая копия своей матери.
— Ах, Катенька, ты… — она вновь опустила голову. — Что тебе нужно?
— Вы расстроены, маменька? — тихо произнесла Катя, тоненьким девичьим голоском, и дотронулась до бледной щеки матери. Та сразу подняла глаза на неё и, с надрывом, ответила: — Нет, милая.
— Николенька, Мишенька и Алёшенька беспокоятся о вас, отчего вы ни с кем не говорите.
— Они тебя попросили?
— Нет, я сама. Вы ведь переживаете из-за того, что батюшка уехал? — Катенька взглянула княгине Дарье в глаза, полные слёз, которые та сдерживала. — Вы не расстраивайтесь, матушка, он ведь скоро приедет, — девочка подошла ещё ближе и обняла мать своими маленькими ручонками. Дарья, чуть всхлипнув, но не плача, закрыла глаза и крепко обняла девочку, но тут же выпустила
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
