зря – принесли и каши, и огурцов солёных, и ещё пирог, и чайного листа заварить с травками, и картошки. Я тут же взялась ту картошку чистить, и потом ставить в котелке на печку варить. Пока варилась – накрыли на стол, а там и Ульянка прибежала.
- Во, сагудай! Мимо Янека шла, у него попросила! И ещё он коптил сегодня рыбу, вот смотрите, свеженькая.
На стол плюхнулась миска со свежепосоленной рыбой – с лучком и маслицем, а рядом – плоская тарелка с десятком копчёных хвостов. К картошечке самое то!
Картошка сварилась, я бросила в миску кусок масла да зелёного лука, и поставила посреди стола.
- Так, а выпить-то с устаточку? – вопросила Ульяна.
А вот не подумали, и зря. Жаль.
Тьфу, не жаль, всё хорошо.
- Так, творцы света. Идём за мной. У меня тут кусок дома оттяпали без моего ведома, так я аренду буду брать продуктом, - я поднялась из-за стола и двинулась в темноту.
За мной пошли Ульянка и Пелагея, Евдокия бросила нам вслед пару светящихся шариков. Привела я их, ясное дело, к самогонщикам.
- Знатное дело, - закивала Ульяна. – Всё верно, господь велел делиться. Пускай делятся.
В общем, мы попробовали продукт, остались довольны и отлили себе в крынку. Вернулись за стол, разлили.
- Ну, за новый дом и его хозяйку? – сверкнула глазами Ульянка.
- За неё, - степенно кивнула Пелагея.
- Чтоб жила сыто и богато, - добавила Евдокия.
А молодёжь – Меланья и мальчишки – только кивали.
Кстати, картошку смели мигом – с огурчиками да с рыбой самое то. Да под беленькую, кстати, самогон-то был весьма неплох. Вода тут хорошая, и наверное, к делу своему люди серьёзно относятся.
- Ульянка, запевай! – махнула рукой Евдокия.
Та только глазами сверкнула – а чего ж не запеть? И запела – о том, как ехал казак, куда-то там далеко в поход, а дома его ждала любимая, а впереди у него бой, и опять дорога дальняя. Подхватили – Пелаея низким глубоким голосом, Меланья звонким. Дуня молчала.
Казак ехал долго и доехал домой в конце концов, а мне так грустно стало, что я слов не знаю, прямо вот очень и очень. Поэтому – петь, так петь.
- Напилася я пьяна, не дойду я до дома, - как мне кажется – подойдёт. – Завела меня тропка дальняя до вишнёвого сада.
Повтор подхватила Ульянка, молодец. Так и допели.
- Наш человек, - радовалась купцова сестра.
- Тихо вы, там по двору кто-то ходит, - шикнула на нас знахарка. – Гасим огонь, слушаем и смотрим.
5. План операции
5. План операции
Мы мгновенно подорвались – замолчали, Ульяна поймала в ладони все волшебные шарики, зала погрузилась во тьму, и стало можно прислушаться. Во дворе и вправду не только ходили, но и разговаривали, но разговаривали так негромко, что я, например, не смогла разобрать ни слова.
Ульяна тихо-тихо, словно кошка, прокралась к дверям, осторожно приоткрыла… но дверь громко скрипнула в тишине.
Шаги во дворе тут же стихли.
- Мы там столько мебели наворотили, что в ней можно до утра прятаться, - прошептала Меланья.
Совершенная правда. Это раньше двор был пуст, и не было, наверное, никакого повода в него заглядывать. А сейчас – дым из трубы, свет в окнах, хоть и закрыли ставни на ночь, да и звуки, наверное, тоже доносились. Вот кто-то и пришёл полюбопытствовать.
Калитка скрипнула, потом ещё раз скрипнула.
- Ушли что ль? – шёпотом спросила Марьюшка.
- Да вот то ли ушли, то ли нет, - пожала я плечами. – Слушайте, а может быть, сделать вид, что уходим, а на самом деле нет?
- Так проследят, - пожала плечами Евдокия, едва видная в свете глядящей в щель между ставнями луны.
- А мы их обдурим, - прошептала Ульяна. - Чтоб мы, да мужиков не обдурили, да быть не может такого!
- Кто-то пошёл, а кто именно – им знать не обязательно? – предложила я.
- Верно. Сейчас делаем вид, что расходимся. Я как бы к себе пойду, вы как бы к себе, а Дуня с парнями тут останется. Мы подождём, пока наши дурни зайдут, и тут их и поймаем!
Света едва-едва, но я вижу, что Пелагея хмурится, у Меланьи горят глаза – приключение же, у мальчишек тоже. Ульяна, похоже, недалеко от мальчишек ушла – довольная по уши. Марья моя смотрит недоверчиво, а Евдокия – спокойно.
- А по голове не надают? – усомнилась я.
- Пусть попробуют. Демьян же вернётся, и полетят от них клочки по закоулочкам, - презрительно фыркнула Ульяна. – Да и я сама тоже кое-что могу.
- Так, я домой, - покачала головой Пелагея.
- Марьюшку бери, - сказала я. – Ждите дома, мы придём и всё расскажем. Меланья, иди-ка тоже, мало ли.
Пелагея одобрительно закивала, обхватила девочку, прижала к себе. Правильно, нечего. Пусть дома хоть под лавкой прячется.
В итоге мы зажгли слабый огонёк, собрали посуду, убрали со стола, всякие очистки и кости Пелагея тоже прибрала – что-то свиньям, что-то собакам, что-то ещё кому-то. Наверное, компост у них тоже бывает, и перегной?
Евдокия порылась в тканевой сумке, которую носила через плечо.
- Потом сама сумеешь, а пока на, держи. Как пойдёшь обратно сюда, сожми крепко в правой руке, - и суёт мне какую-то круглую штуку.
Я глянула – шарик такой, шершавый, на грецкий орех похожий. Взяла, сжала…
- Ой! – взвизгнула Марьюшка. – Госпожа Женевьев, вы где?
Я посмотрела на себя – на ноги, руки, юбку и прочие необходимые части, но себя не увидела. Доски пола, стена, возле которой мы стояли… и всё. Я разжала пальцы… и появилась обратно.
- Уф, - шумно выдохнула Марья. – А я уже испугаться успела.
Ничего себе. Я смотрела то на шарик, то на Евдокию… но та отмахнулась.
- Артефакт это называется. Не вздумай потерять, второго нет.
Я и не собиралась, о чём и сказала. Мы переглянулись и двинулись к выходу, но в последний момент я вспомнила ещё об одном моменте.
- Заприте вторую дверь изнутри, хорошо? Пусть сюда заходят.
- Точно, - кивнула
