сильно, — Райз облокотился на стол и, сцепив пальцы в замок, оперся на них подбородком. — И я не могу понять в чем дело.
— Просто спросить у нее ты не пробовал?
— Кто-кто, а она уж точно не скажет, — Райз тихо рассмеялся.
— Ты ведь даже не попробовал.
— То, что топор отрубит палец, если по нему ударить, ты поймешь только попробовав?
— Ашша — не топор, — Къярт проигнорировал шпильку.
— Нет, не топор. Но зачастую ее поведение для меня очевидно также, как и для тебя последствия встречи пальца и топора.
Къярт не стал продолжать разговор.
От следующего дня он не ожидал чего-то нового: все те же тренировки — сначала в лесу, затем в котловане, — но серый вид Ашши, появившейся за завтраком, предвещал иное.
— Вот, — она швырнула на стол два желтых конверта перетянутых толстой красной нитью — один Райзу и один Къярту. — Родовые листы. Пригодятся, чтобы вас не называли безродными дворняжками.
Къярт развязал нитку, вытащил из конверта сложенный вчетверо лист, развернул надушенную легким парфюмом бумагу и пробежался взглядом по строчкам. Выведенные каллиграфическим почерком и подтвержденные печатью, они сообщали, что данный родовой лист выдан регистрационным ведомством Руферона в Коуфладских землях и подтверждает, что Къярт Яртлен Енкарта является подданным Афракского союза.
— Серьезно? Къярт Яртлен Енкарта? — Къярт покосился на заглянувшего в его лист и едва сдерживающего смех Райза. — А я-то думал, что это мне не повезло.
Он продемонстрировал Къярту свой документ, на котором значилось «Райз Айзлен Енкарта».
— У высшего сословия строгие правила образования имен, — ледяным тоном произнесла Ашша. — Кто же виноват, что из ваших дурацких имен можно было сделать только это.
— Помнится мне, Фелис упоминал, что нам не нужна репутация даже мимолетного знакомства с ним, а здесь не то что знакомство, а…, — Райз посмотрел на свой лист и, аккуратно сложив, убрал в конверт.
— Мастер Истлен — высокоуважаемый в обществе человек. Это большая честь — получить имя его рода, — Ашша осеклась и опустила взгляд на скрученные в трубочку и перевязанные серебристой лентой бумаги, что остались у нее в руках. — Это же…, — она замялась, но в итоге, взяв себя в руки, взглянула на Райза с угрюмой решимостью, — это бумаги, подтверждающие право собственности на поместье и виноградники. Дом — твой, виноградники — его, — Ашша взглядом указала на Къярта. — Так что засунь свои речи про то, что эта земля теперь моя, куда подальше.
Къярт думал, что девушка бросит бумаги на стол, да она и сама, наверное, хотела бы это сделать. Но она продолжала их бережно держать, словно сокровище, доставшееся другому, но все еще слишком ценное, чтобы разбить.
— Они останутся здесь, в хранилище. В безопасности, — сдавленно произнесла она. — Родовые же листы всегда должны быть при вас, если не хотите проблем.
С этими словами она направилась прочь из комнаты.
— На бумаге можно написать что угодно, Ашша, — сказал ей в спину Райз. — Но хозяйка здесь — ты. И это останется неизменным.
Ашша обдала Райза вековым холодом и вышла.
— Вчера ты говорил об этом? Ашша боится, что ее выгонят? — спросил Къярт, когда шаги девушки затихли.
— Нет. Причина в чем-то другом. История с землями всего лишь повод для злости и обиды.
Больше ни этот день, ни последовавшие за ним не принесли ничего нового. Ставить печати получалось все лучше и лучше, а вот прогресса с вытягиванием эссенции так и не наметилось. Возвращаясь в поместье, Къярт пытался передать поглощенную энергию в камень, который Ашша дала ему в первый день тренировок, но безуспешно. Хорошо, что хотя бы сами печати брали эссенцию жизни без его участия.
Ашша избегала их. С утра до ночи она сидела в лаборатории и выходила поесть только тогда, когда Къярт и Райз уже заканчивали. Состояние девушки беспокоило Къярта, и он даже собрался с духом, чтобы найти ее и попытаться поговорить, но она опередила его, присоединившись за ужином. Глядя на то, с каким аппетитом Ашша ест, он начал сомневаться, побывало ли в ее желудке за последние дни хоть что-то, кроме вина.
— Завтра никаких тренировок в лесу, — закончив с ужином и промокнув губы салфеткой, сказала она. — Тебе предстоит поднять первого призванного, и я хочу, чтобы ты был максимально собран. Позаботься о том, чтобы у тебя хватило эссенции на наложение и удержание печати как минимум в течение нескольких часов — до того момента, как ты сможешь пополнить ее запас.
— Сколько ее понадобится?
— Мастер Истлен говорил, что двадцатикратного объема, необходимого для печати-привязки умертвия, должно хватить.
— Хорошо. Я буду готов.
Этой ночью уснуть удалось не сразу. Мысли теснились в голове, будто деревенщины у помоста в ожидании начала представления. Къярт думал о том, что всего через несколько часов перед ним пронесется чужая жизнь: чужие страхи, сомнения, мечты. Как это будет? Промелькнут ли они ослепительной вспышкой, став известными ему в одночасье, или же он день за днем будет проживать чужое прошлое в чужом теле, не способный освободиться? Получится ли у него вообще найти душу и связать ее со своей? В книгах сам процесс описывался вкратце — набор сухих инструкций и терминов с припиской: «процесс привязки индивидуален для каждого практикующего». Сомнительно, что за столько-то лет этот «индивидуальный процесс» не структурировали и не поделили на группы. Разве что только сами некроманты не горели особым желанием приумножать собственное число.
Почему-то Къярт боялся того, что завтра он может не справиться. Боялся примерно так же, как и возможного успеха.
Изумрудная вода унесла его страхи, присыпала белым песком, не оставив от них и следа. Къярт уже свыкся с этими снами. И пусть порой ему начинало казаться, что он не покидал этот бескрайний океан годами, все же тот был лучше преследующих его кошмаров.
Къярт проснулся еще до рассвета. Он хотел пополнить запасы эссенции жизни в одиночестве, но Райз догнал его у границы леса и на вопросительный взгляд показал левое предплечье с ярким кругом шрама.
— Жжется зараза, — с усмешкой сказал он.
— Извини. Совсем забыл.
Прежде Къярт ничего не забывал. Из его головы ничего не выпадало даже на время. Но Фелис предупреждал, что прежней памяти ему не видать.
Вытягивая жизнь из очередной лиственницы Къярт испугался внезапной мысли, что однажды он может забыть лицо Мерлен.
Ашша уже ждала их возвращения в котловане. Сидя на груде костей умертвия, которое Къярт так и оставлял после окончания тренировок, она смотрела в небо и даже не сразу обратила на них внимание. Ее черты заострились, а под глазами залегли тени, как
