больше отдавался бою с воображаемым противником и снова терял баланс. Он словно бы ждал, что его движения окажутся быстрее и резче, или что шаг получится шире, и рассчитывал свой следующий удар исходя из ожиданий, которые раз за разом не оправдывались.
— Что-то не так с клинками? — спросил Къярт, когда они укрылись в тени одного из склонов от жгучего полуденного солнца. Он чувствовал себя более-менее сносно, тогда как Райз, от которого требовалось куда больше активности, чем просто стоять на месте и рисовать в голове печати, выглядел измотанным.
— Нет, глефа великолепна, — Райз вытер лоб краем рубашки, перекинутой через плечо. — Непривычно рассчитывать на одни только мышцы. Чувствую себя калекой каким-то, — он натянуто рассмеялся.
— Не совсем тебя понимаю.
— Я же упоминал, что в прежней жизни мог подчинять камень и воздух. С таким арсеналом нет необходимости в другом оружии. Но для разнообразия почему бы и нет? — Райз усмехнулся и покрутил в руке один из клинков. Второй, с присоединенной рукоятью, лежал в ножнах рядом. — Но даже тогда я знал, что воздух сделает лезвие еще острее, а земля — тверже шаг, — задумчиво добавил он.
Ему не хватало его прежних сил, Къярт это видел и не мог сказать того же о себе. Пусть искровое ядро и давало ему силу, с которой никто не мог тягаться, он не ценил ее — ни тогда, когда владел нею, ни сейчас, когда лишился ее. И в том, что новообретенные умения тоже не станут ему дороги, Къярт не сомневался.
— 13 -
День пролетел незаметно, и Къярт даже не успел опомниться, как пришло новое утро, а вместе с ним и необходимость снова практиковаться в управлении самой темной своей стороной. Хуже всего было то, что он успел привыкнуть к наполняющему его теплу эссенции жизни, и когда к рассвету от нее не осталось и следа — печати-привязки умертвий за ночь выпили то немногое, что осталось после тренировок — Къярту захотелось вернуть согревавшую изнутри энергию, и это желание испугало его.
Деревья умирали одно за другим, и когда Райз сказал, что пора закругляться, Къярту наконец удалось замедлить поток. Возможно, его подстегнула злость из-за очередной безуспешной тренировки, или же разочарование, которое он себе придумал во взгляде Райза, но это уже было неважно.
Потребовалось время, чтобы разыскать все четыре умертвия, превратившиеся в бесполезные груды костей, и отправить их наводить порядок и готовить еду. Когда он вернулся в котлован, Райз уже тренировался и, похоже, в этот раз у него выходило куда лучше, чем раньше.
В конце дня Райз все же решил испытать клинки в деле и, вставив один между ребер умертвия, щелкнул рычагом на рукоятке. В тот же миг Къярт почувствовал укол там, где находилась метка привязки, а умертвие рассыпалось.
Сидя вечером в трапезной, Къярт размышлял, насколько болезненной для некроманта будет одномоментная потеря всех умертвий? А если это будут не умертвия, а призванные? Повлияет ли это на остроту боли?
— Это ничего, что жители деревни считают Фелиса некромантом? — вальяжно устроившись в кресле, Райз разглядывал подтеки вина на стенках бокала.
— Всего лишь домыслы, — с едва уловимыми нотками брезгливости сказала Ашша. — Которые, к тому же, разделяют далеко не все.
— Достаточно и пары человек. Или же в Коуфладских землях допустимо лояльное отношение к некромантам?
— Не допустимо.
— Тогда почему селяне не сообщили о вас властям? — Райз поднял на Ашшу взгляд.
После смерти Фелиса их беседы — всех троих — можно было сосчитать по пальцам. И в каждой из них присутствовало напряжение, которое Къярт не мог объяснить. Возможно, все дело было в том, что чтобы ни говорил и ни спрашивал Райз, за его словами чувствовалось второе дно. А может всему причиной было состояние Ашши, которой не становилось легче.
Она старалась держаться: упрямо натягивала привычную ей маску надменности, но та сползала всякий раз, будто шапка не по размеру, стоило девушке уйти в себя. Ашша и сама понимала, что притворяться у нее выходит из ряда вон плохо, так что предпочитала проводить большую часть времени в одиночестве в лаборатории.
— Не сообщили, потому что у их скотины не бывает падежа; потому что их посевы не жрет жук, а женщины не теряют детей еще до их рождения, — раздраженно перечисляла Ашша. — Они живут, как цыплята под крылом квочки, и сидеть и помалкивать — в их же интересах. Даже среди деревенских не найдется таких дурней, которые бы не понимали, что беды обходят их стороной не просто так.
— Это все делал Фелис?
Ашша посмотрела на Райза со злостью.
— Мастер Истлен был некромантом, а не чудотворцем, — отчеканила она.
— Прости, мне следовало догадаться, что чудотворец — это ты, — губы Райза растянулись в улыбке.
Ашша фыркнула.
— У печатей много разновидностей. Те, что предназначены для мертвецов, не составляют и четверти от общего их числа.
— А если здесь объявятся паладины? — подал голос Къярт, обычно отмалчивающийся в подобных беседах. — Или кто-то другой, у кого появятся вопросы, например, о том, как вы ухаживаете за виноградниками. Плантации же не маленькие.
— Тогда деревенские скажут, что работают на них. Как уже говорили и не единожды.
— Многовато хлопот, — хмыкнул Райз. — Не проще ли было в действительности нанять их?
— Мастер Истлен не хотел, чтобы по его земле шатались посторонние.
— Но мастера Истлена больше нет.
В его голосе не было жесткости, а «мастером Истленом» Райз не передразнивал девушку, но произнесенная им фраза, словно рука нерасторопной горничной, смахнула с полки на пол хрупкую чашу терпения Ашши.
— Теперь это твоя земля, — продолжил Райз. — Мы с Къяртом скоро уйдем — чтобы найти способ решить проблему с Ордой. Ты пойдешь с нами?
— Нет, — мертвенным голосом ответила Ашша.
— Значит, ты останешься здесь одна. И тебе нужно заранее подумать о своей безопасности. Чтобы, если потребуется, мы могли помочь, пока еще здесь.
— Себе помоги, — отрезала Ашша и встала из-за стола. — Если приспичило с кем-то носиться — вон, — она взглядом указала на Къярта и вышла из трапезной.
Къярт в непонимании посмотрел на Райза. Тот с невозмутимым видом сделал глоток вина.
Къярт не мог решить, что вызывает у него вопросов больше: опека, которой Райз продолжал окружать Ашшу, или то, как девушка на нее реагировала.
— Не объяснишь? — спросил он, поняв, что сколько ни жди, Райз не заговорит первым.
— Ашше грустно и больно, что и не удивительно. Еще она злится — это тоже вполне объяснимо. Но кроме всего прочего она чего-то боится, притом достаточно
