– Подожди, – мистер Нортман взял меня за руку. – Успокойся, тебе вредно нервничать. Что он сделал?
– Сказал… – я снова ощутила тугой узел в груди: это даже повторить сложно, не то что понять! – Сказал, что я никто для него. Что когда рожу – он отберет у меня ребенка. Я не нужна ему. Только месть и ребенок.
– Марк так не поступит. Никогда, – ответил мистер Нортман, но не так уверенно, как должно.
– Бен, его отравляет эта слепая ненависть. У Марка одна цель – поквитаться с врагами, остальное вторично. Даже ребенок. Он ведь не нужен ему!
– Этого не может быть.
– Для Марка это плод, который развивается нормально! – не выдержала я. Вся обида, равнодушие к ребенку, зревшие во мне, вырвались наружу. – Большее его не интересовало! – я приказала себе успокоиться, чтобы не уехать вместо Канады в стационар на сохранение. – Бен, я не позволю отнять у меня ребенка. Я не хочу, чтобы он рос без матери!
– Мелена, я не позволю сыну наделать глупостей, поверь.
– Нет, я не останусь с ним рядом. Поэтому прошу вас помочь мне сбежать отсюда.
– Ты ведь моего внука или внучку хочешь увезти.
– Внучку, – улыбнулась я. – Я не говорила Марку. Думала, может, он сам спросит, но… – я развела руками. Ему плевать. Но этого я не стала произносить вслух.
– Я так рад, – просиял Бен. – Селеста была бы счастлива, – потом настойчиво на меня посмотрел. – Я так жду внуков.
– Возможно, они у вас еще будут.
Мистер Нортман сразу помрачнел.
– Я должна исчезнуть. Должна оставить все в прошлом. Я больше не могу так жить. Я думала, что смогу остановить вашего сына, но… Он живет местью. Только она важна… Вы поможете мне? – с надеждой спросила. Я верила, что Бен Нортман благородный человек.
– Мелена, я хочу увидеть внучку.
– Если судьбе будет угодно – увидите.
Он обреченно покачал головой. Сдался. Я гордо вздернула подбородок. Мне больше не нужны мужчины, чтобы жить. Отныне я ни от кого не буду зависеть!
– Бен, пожалуйста, позаботьтесь о Никки. С Марком у них не ладится, а с собой я не могу его взять.
– Куда ты поедешь?
– Не могу вам сказать, но меня там примут.
Я погладила Никки, поцеловала в мокрый нос и шепнула:
– Когда устроюсь, заберу тебя.
Пока не знаю как, но заберу!
Марк
Я бежал из дома. От Мелены. От слез ее горьких. От рыданий надрывных. Я ушел от нее, но как уйти от себя?
Ты монстр. Чудовище. Тебя не спасти…
Я же сам хотел, чтобы она ненавидела меня. Чтобы не смотрела влюбленными глазами. Чтобы в сердце чистое не впускала. Сам этого добивался! Все, свершилось! Наслаждайся! Так почему же так паршиво-то?! Почему хочется бежать к ней и вымаливать прощение? Как она там? Ей ведь нельзя волноваться, а я вывалил на нее целую кучу дерьма. Своих тараканов. Своих блядских тараканов!
Ноги сами привели на кладбище, к могиле матери. Каждый раз, когда оставался в доме родителей, приходил сюда. Приносил свежие цветы, разговаривал с Греем, грустил о маме. Я ей обещал, что не дам слабину, пока не расквитаюсь с нашими врагами. Но дал. В моей душе шла ожесточенная война: я не мог оставить Мелену рядом с собой и страстно этого желал. Обнимал ее ночами, доверчивую, теплую, такую восхитительно нежную и боялся, что скоро потеряю ее. Мышка стала так нужна мне, но жениться на ней, любить ее – значит, нарушить клятву. Я не могу соединить жизнь с дочерью врага. Нортманы и Берроузы по разные стороны баррикад. Максимум, который я мог сделать для Мелены, – отпустить с миром. Но это тяжело. Пиздец как тяжело!
– Прости, мам, что давно не приходил.
Мне стало так сложно бороться с собой, что я избегал этого места. Пока точно не решу, как буду жить дальше. Сегодняшний разговор с мышкой расставил все точки – теперь она меня ненавидит.
– Я столько всего наворотил, – сел рядом, тихо делясь произошедшим. Мама не ответила, только миндальные деревья тихо шелестели, словно плакали. Я тоже чувствовал себя хреново.
Сколько просидел так – не знаю, но, покинув кладбище, посмотрел в сторону моря: нужно вернуться, убедиться, что Мелена в порядке. Но вместо этого трусливо поехал в аэропорт. С мужиками драться-сражаться – пожалуйста, а с одной-единственной мышкой-малышкой – страшно.
Мне нужно закончить с Берроузами. Завтра совет директоров, в котором отныне председательствую я. А за мышкой Сальма приглядит. Если что, немедленно вернусь.
В конференц-зале головного офиса «Крафт Инк» собрались заинтересованные лица. Все хотели знать, что произойдет с компанией при новом руководстве. Увы, ничего хорошего. Я уничтожу детище Гордона Берроуза. То, с помощью которого он поднялся.
– «Крафт Инк» несет убытки, – я обвел взглядом зал, – поэтому нами принято решение реорганизовать компанию в несколько предприятий и продать по частям.
Через несколько месяцев предприятие ублюдка Гордона перестанет существовать, а сам он исчезнет. Он разорен, только дом остался. Скоро я и им завладею, ведь Берроуз до сих пор должен мне. После он станет банкротом. После мы окончательно закончим.
Скотт Андресс, помогавший завалить борова Гордона, уговорил посетить очередной благотворительный вечер, на котором, нашими общими усилиями, Берроузам отныне делать нечего. Я согласился, но не потому, что хотел станцевать на костях поверженных врагов, а от того, что не мог находиться с самим собой наедине. Общество создавало фон, притупляло эмоции, заглушало навязчивые мысли. Алкоголь, кстати, тоже с этим неплохо справлялся. Я как раз напивался, когда ко мне подвалила очередная расфуфыренная шлюшка. Таких с первого взгляда выкупаешь. И какого хрена она забыла на благотворительном вечере, если жертвовать нечем, кроме щелки раздолбанной? Но больным детям ее низкопробная промежность без надобности. Да, я сегодня пиздец какой не общительный.
– Почему такой красивый мужчина скучает? – промурлыкала томным голосом, как из порно, ей-богу!
– Вспоминаю семь нот октавы, – буркнул я, даже не пытаясь смягчить резкость тона.
– Как интересно, – кокетливо заметила она. – Можно с вами?
– А вы знали, что их на самом деле двенадцать?
– Кого? – глупо захлопала глазами девица.
Чего, блядь! Чего, а не кого! Нашел, что спросить у курицы: где она, а где музыка! Я моргнул, ослепленный вспышкой фотокамеры, а потом мне в лицо сунули микрофон:
– Мистер Нортман, у вас новая пассия? А как же миссис Берроуз? Она ведь беременна. Или это ребенок от ее мужа? Кто был инициатором разрыва?
Черт, и сюда добрались! Нужно отменить переводы желтой прессе: хватит мою жизнь освещать, мать вашу!
– Кто эта незнакомка? – не унималась репортерша. – Вы его новая подруга?
