отомстила мне таким вот прозаичным образом.
Сын во все глаза пялился на мать и в голове не мог уложить одного факта – женщина действительно вела настолько омерзительный образ жизни? А ведь, когда то, он считал её гарантом семейного счастья и верхом целомудрия. Жестокостью, теперь он это знал наверняка, наградила его собственная мать.
- Именно поэтому он и выгнал нас из дома? – Догадка была слишком очевидной.
- Ну, вот видишь? Сам догадался. – Мать сейчас напоминала ему Божену, девушку, которая не остановится не перед чем, в поисках нахождения средств, для достижения своих целей.
Плетнёв стоял некоторое время молча, просто изучая мимику лица женщины напротив.
- Кто мой настоящий отец? – Озвучил он, наконец, свою мысль, преобразившуюся в стройный вопрос.
- Забудь! – Выдохнула она. – После того, как он меня бросил, больше наши с ним пути не пересекались. И хватит уже меня терзать! Ты доволен?
Доволен?! Хотелось выкрикнуть ей в лицо и наконец, заставить чему-то живому, человеческому, промелькнуть в её глазах! Наговорить кучу дерьма, привлечь всеобщее внимание, перехлестать в этом здании всё, что можно, до возможности вновь оказаться в тюрьме… Однако, сжалился, лишь на скулах играя, желваками. Теперь, последнее было ни к чему. Привлекать внимание постороннего ему отца – казалось делом бессмысленным.
- Пока. – Сдержанно ответил он и, развернувшись, направился к выходу.
Сил не было больше её видеть!!!
- Позвони Варваре! – Услышал он позади, мать кричала вдогонку. – Борис с инфарктом в больницу угодил! Она не смогла тебе дозвониться!
Плетнёв шёл не сбавляя шага. Какая ему теперь была разница, что с этим человеком происходило!
Лена
Отец уже улыбался и пытался шутить. Варвара, попросила посидеть её с ним вечер, поскольку у той была запланирована съёмка рекламного ролика. Женщина продавала косметику собственного производства и на время лечения отца, ей пришлось отстраниться от собственных дел. Лена убеждала её, что постоянное присутствие совсем не обязательно, однако, прейдя от хороших новостей докторов в себя, женщина даже стала шутить, мол «Боречка, должен видеть меня постоянно, чтобы не развилось старческого склероза». Такое положение дел не могло не радовать, лишь изредка обращая память в недавнее прошлое – к Кириллу. Он не приходил и это огорчало. Всё никак не хватало мужества спросить у Варвары или отца, сообщали ли они ему о случившемся, а так же, с кем он вновь теперь…
- Ты Киру видишь? – Словно прочитав её мысли, произнёс отец, приподнимаясь на подушке.
Дочь автоматически соскочила со стула, чтобы помочь ему с этим занятием, одновременно дав себе паузу обдумать стиль разговора.
- Нет, папа. Мы с ним не встречаемся. – Как можно более спокойно ответила она. - Кажется, его вновь учёба не привлекает.
Она изобразила улыбку на лице, сказавшую, что это очередная прихоть Плетнёва младшего, которую не стоит воспринимать всерьёз.
- Вот малец! – Сердито, но вместе с этим, по-отечески дружелюбно, пробубнил мужчина.
- Я думаю, он взрослый мальчик, разберётся сам. – Попыталась Лена обойти щекотливую сцену «разбора полётов».
- Так уж и взрослый? – Странное выражение лица отца, не понравилось Лобановой, она отвела взгляд, перемещая внимание на его одеяло, желавшее свалится.
- Папа, тебе виднее, но не забывай, ему уже двадцать лет. – Спокойно отреагировала Лена.
- А он тебе нравится? – Ни с того, ни с сего, задал вопрос отец, поставив в довольно щекотливое положение, собственную дочь.
- Как брат, как член твоей семьи – да. – Ответила она.
Каждое слово приходилось подбирать, а он смотрел на неё так пронзительно, что хотелось взвыть и наговорить ему совсем другое.
- Значит, как брат. – Словно успокоившись, повторил родитель, добавив весело. – Славно-славно.
Лобанова украдкой наблюдала за ним. Странные вопросы, и взгляды холодили спину. Отец, словно догадывался об их романтических отношениях и это смущало, а ещё, выбивало почву из-под ног. Девушка устало опустилась на стул рядом, наблюдая, как отец, открывает контейнер с едой, принесённый к нему ею в палату недавно.
- Солнышко, подай, мне, пожалуйста, воды. – Попросил он, улыбаясь.
Лена передала ему стакан жидкости, ответно подарив улыбку, но как бы она не старалась, о естественности происхождения приветливой мимики, не могло идти и речи.
Часть 33
Кирилл
Дело тянулось к Рождеству. Праздничное настроение переплеталось с неприятными эмоциями. Кирилл, спустя два дня вернулся от Саранина, а на столе лежала записка, выведенная каллиграфическим подчерком «Столько бы тебе хотелось сказать при личной встрече, но нет желания даже тебя видеть. Не берёшь трубку, не выходишь на связь, даже не сообщаешь, где ты есть! Это уже слишком! Я пыталась тебя понять, правда, но выходит только одно, мы несчастны друг с другом. Именно поэтому собираю вещи и ухожу. Не нужно меня искать и пытаться возвратить, я сыта по горло «нашим совместным проживанием»! Раньше ты был другим!». Плетнёв отшвырнул листок бумаги и сел на стул. Одиночество, вдруг, тяжело опустилось ему на плечи. Раньше он чувствовал его, но в стенах отцовского дома, уединение не выглядело таким впечатляющим. Кирилл поставил подбородок на руку, ощутив трёхдневную щетину. После недолгих раздумий, он всё же решил её сбрить. Стоя перед зеркалом молодой человек, понял, что навязчиво в голову лезут мысли об отце… . Мать сказала, что у него инфаркт. «А, вдруг, это потому случилось? Что я…» - Плетнёв застыл, прокручивая в памяти случившийся последний их разговор, точнее ссору. Глаза задумчиво уставились на себя в зеркало. Распухшее лицо, с глубокого похмелья, исподлобья, словно посторонний человек наблюдало за ним внимательно. Стоило ли к нему идти? Стоило ли затевать с ним новый разговор? Ни о ком, кроме этого человека и его матери, в последние два дня не думалось… . Сколь странными были их взаимоотношения…
Нечаянно, в мысли пришла Лена – дочь этого человека. Теперь были понятны трепетные к ней отцовские чувства – она была НАСТОЯЩАЯ его кровь, оттого Кириллу никогда не светило, быть для Плетнёва старшего кем-то чуть больше, чем просто воспитанник… . Чего ТАК всегда жаждал!
Порог больничной палаты оголился приоткрытой дверью. Через щель, Кира выхватил картину, как возле койки больного сидит склонив голову Лобанова. Сердце, застучало… Молодой человек, мог поклясться, что ещё полчаса назад, просто навсегда забыл о ней! Секундное раздумье отозвалось мыслью посетить родителя в другой раз, он даже развернулся, чтобы уйти,
