Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
как мы устроились, он ещё раз протянул руку, и к нам вскарабкался Фэн.
– Доброе утро, дедушка Фэн! – приветствовала его Айнара.
Фэн без выражения глянул на неё, а потом запел песенку о сверчке, который потерял шлёпанец.
* * *
Фэн первым спрыгнул с повозки, когда мы прибыли к подножию горы Ледяного дракона. Он побежал и спрятался за берёзкой, ствол которой был не толще моей руки.
Папа Йена сказал, что вернётся за нами перед самым закатом, и поехал обратно домой. Мы зашагали к лесу, и земля краснела под нашими ногами.
Я подумала о китайском слове «лес», которое состоит из трёх идентичных корней слова «му». Одно «му» означает «дерево», два «му» рядышком – группу деревьев, а три «му», два из которых пишутся внизу, а одно наверху, – это «лес».
Иногда Айнара отставала, чтобы посмотреть на цветок, или Йен останавливался, ища глазами Фэна, но мама всё время шла впереди.
– Вы, дети, ближе к иному миру, к миру тян, поэтому вы – лучшие охотники за женьшенем.
Айнара потянула маму за рукав:
– Но «тян» – это же небо. Как мы можем быть ближе к небу, если мы ниже взрослых? И даже если бы мы были к нему ближе, как это помогло бы нам находить корни в земле?
– «Тян» – это и небосклон, и небеса. Женьшень – небесное растение, пусть оно и сидит в земле. Вы, дети, не так давно родились – пришли с небес. Вы можете чувствовать женьшень лучше взрослых, которые уже долго живут на земле. Мы слишком запылились тут.
– Ничего ты не запылилась, ты же каждый день моешься.
Мама слабо улыбнулась:
– Когда человек идёт сквозь жизнь, с ним случаются разные вещи. Каждый день, от рассвета до заката, каждый раз, когда мы заводим нового друга или теряем старого, едим что-то живое, чтобы сохранить собственную жизнь, мы отходим дальше от небесного мира и больше погружаемся в земной. А охотиться лучше с чистыми сердцами, ещё не покрытыми пылью.
Редкие пучки растительности, разбросанные под ногами, переросли в оргию зелёного. Купол из сплетающихся веток образовывал над нашими головами арки. Ветер ласкал деревья, которые, в свою очередь, перешёптывались друг с другом и с нами. Подлесок кривился, каждое растение боролось за своё место под солнцем. Я провела пальцем по скрученному папоротниковому листку. Большинство папоротников вытягиваются по весне, но этот вырос осенью. Я ткнула в него пальцем:
– Смотри!
– Ой, красивый! – захлопала в ладоши Айнара.
Мама обвела жестом всё вокруг:
– Выглядывайте ручьи. Женьшень растёт по берегам речушек, особенно тех, что текут с севера или востока.
Я улыбнулась:
– Совсем как мы. Мы сами с севера и востока Китая.
– Заодно поищите ян лин као и тян нан цинь. – «Траву, продлевающую жизнь» и растение «небесная звезда Юга». – Нельзя охотиться на женьшень, ища именно его. Он слишком умный, чтобы так просто вам показаться, так что высматривайте его приятелей.
– Вижу один. – Йен нагнулся к растению с единственным стеблем, увенчанным красными ягодами.
Мама присела рядом и осмотрела находку:
– Это ненастоящий женьшень. Листья похожи, и ягоды, но он ненастоящий. Шрамов нет.
– А зачем нам женьшень со шрамами? – не поняла я. – Разве не лучше найти нетронутый?
– Настоящего женьшеня без шрамов не бывает. Каждый год корень даёт новый побег. Этот побег обрастает листьями и получает энергию от солнца весной и летом. Потом, поздней осенью, листья отдают всю свою сладость корню, чтобы растение могло пережить зиму. Когда стебель отпадает, от него остаётся шрам. Можно сказать, сколько лет женьшеню, посчитав эти шрамы.
Я заметила за деревьями поблескивание перекатывающегося хрусталя – мы пошли на свет. Это был пересыхающий ручеёк, который тёк по диагонали с северо-востока. Мы двинулись вверх по течению.
Айнара ткнула пальцем:
– Смотрите! Я вижу «траву, продлевающую жизнь» и «небесную звезду Юга».
Пучок «травы, продлевающей жизнь» венчало трио листьев, расположенных на идеально одинаковом расстоянии друг от друга. На расстоянии меньше длины руки росла «небесная звезда юга», и её листья формой напоминали сложенные чашечкой ладони, нарисованные мастером каллиграфии.
А на расстоянии поцелуя от «звезды» рос женьшень.
Мы с Айнарой запрыгали от радости, а Йен закивал и заулыбался. Мама опустилась на колени рядом с растением. Разгребая почву пальцами, она обнажила корень:
– На нём шрамы! Один, два, три… Ему пятнадцать лет, отличный возраст, чтобы его выкопать.
Мама вытащила из-за пояса полотенце для рук и очертила вокруг растения широкую неглубокую окружность.
– Этот ров – чтобы женьшень не сбежал. Он запирает растение внутри, а нам говорит, где копать, чтобы не поломать корни.
– Женьшень может бегать? – не поверила я.
Со всей серьёзностью мама ответила:
– Быстрее, чем ты можешь вообразить. Он удирает обратно на небо и не возвращается.
– А ломать корни – плохо? – спросила Айнара.
– Да. Чтобы женьшень оказал эффект, у него должны сохраниться все корни, большие и маленькие. Он заботится обо всех своих корнях, как вы – о пальцах на руках и ногах.
Я пошевелила пальцами ног. Мама пошевелила пальцами на руках:
– Каждый корень важен, потому что каждый отвечает за что-то своё.
Вытянув руку, я убедилась, что все растопыренные пальцы указывают в разных направлениях. Если прочертить ввысь линии от их кончиков, то эти линии никогда не пересекутся.
– Если сломаешь хоть один крошечный корешок, женьшень потеряет ощущение себя. Он не будет знать, где заканчивается он и начинается земля. А из растения, сбитого с толку, выходит плохое лекарство. Оно не может вернуть человеку здоровье.
Йен, Айнара и я вытащили из-за поясов садовые вилы и принялись рыхлить почву вокруг женьшеня, стараясь не повредить корни. Через пятнадцать минут мама выдернула из земли толстенький луковицеобразный корень, оплетённый дюжинами корешков толщиной с волос, ниспадавших каскадом. Мама прополоскала корень в ручье, отмывая землю. И, когда он был очищен, показала нам шрамы: пятнадцать отчётливых диагональных отметин.
Она убрала корень в заплечную сумку, и мы пошли дальше.
Я вскинула руки в воздух:
– Погодите! Если мы нашли один корень, то тут могут быть и другие.
Мама улыбнулась:
– Нет, Айми, больше женьшеня ты здесь не отыщешь. Когда один выкапывают, земля, на которой он рос, стонет. Потом она ещё много лет не сможет вскормить другое растение.
– Но дикий виноград растёт с другим диким виноградом.
– А женьшень с другими женьшенями не растёт.
Йен склонил голову, шагая следом за моей матерью. Пёстрые солнечные пятна падали ему на лицо.
– Такой одинокий…
Айнара закивала:
– Всю жизнь прожить отдельно от таких же, как ты… Я не знаю, что я делала
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
