и падал вниз. Он падал ровно восемнадцать раз, а на девятнадцатый добился успеха.
Махмуд неожиданно воспрял духом, ему показалось, что это знак судьбы. Он уже обдумывал, как бесславно вернется. Каждый раз он терпел поражение. Тысячи его воинов погибли из-за его неумелого руководства.
Притхвирджай Чаухан, который стоял на границе, был правителем приграничной области Индии.
Махмуд был царем в своей стране, у него не было повода вторгаться в Индию.
Притхвирджай Чаухан восемнадцать раз нанес поражение Махмуду: ему советовали пойти дальше и добить врага в его логове. Ему говорили, что тот снова соберет войско и неожиданно нападет, поэтому врага надо добить.
Но Притхвирджай Чаухан был человеком великой гуманности. Он говорил: «Люди, живущие в стране Махмуда, нам не враги, они ни в чем не виноваты. Мое войско не для того, чтобы завоевывать страны. Если он придет еще раз, мы снова его разобьем».
…Он не ожидал, что Махмуд нападет сразу же после поражения. Индийское войско было распущено. Махмуд напал неожиданно и победил.
Притхвирджай попал в плен и ему, по приказу Махмуда, вырвали оба глаза. Такова была месть за поражения.
Притхвирджай был очень красивым человеком и непревзойденным стрелком из лука. В ожидании казни он и его друг-поэт, который решил разделить с ним судьбу, сидели в тюрьме.
Когда их вывели на площадь, чтобы казнить, поэт обратился к Махмуду с просьбой. Он сказал:
— Притхвирджай — непревзойденный лучник. Позволь ему сделать последний выстрел перед смертью.
Махмуду стало интересно, как слепой будет стрелять, и он велел подать лук со стрелой.
Поэт обратился к Махмуду и тот ответил. В тот же миг стрела, выпущенная на голос Махмуда, поразила его в самое сердце.
Взывай к милости Бога
Одним из величайших царей в истории человечества был Акбар. За доброжелательство и справедливость к людям его называли Хранителем человечества. В свое правление он значительно расширил и укрепил Индию как государство.
Часто царь Акбар объезжал свою столицу, по обычаю того времени, в богатой карете с упряжкой из восьми лошадей. Герольды и телохранители трубили о его приближении по всем городским кварталам. Наперекор всей этой помпезности и торжественности царь издал строгий указ — останавливаться всякий раз, когда кто-либо из его подданных хочет обратиться к нему лично с жалобой или прошением.
Однажды возничий остановил лошадей, потому что один нищий-калека протянул к нему руки с мольбой о милостыне. Он громко восхвалял царя и восклицал: «Только царь может дать мне счастье!»
Акбар обратил внимание на то, что неподалеку сидел еще один нищий и, как бы возражая первому громко, кричал: «Только Бог может облагодетельствовать человека, только Бог может дать человеку счастье!» Акбар задумался над их словами.
Возвратившись во дворец, он велел испечь каравай хлеба и запечь в нем небольшой слиток золота. На следующий день он специально поехал по этой дороге. Сцена повторилась, и Акбар отдал хлеб тому нищему-калеке, который взывал к милости царя. Второму же нищему он не дал ничего, потому что тот не обращался с просьбой к нему, а взывал только к Богу.
Через некоторое время он снова проезжал по этой улице. Возничий опять остановил лошадей, потому что нищий-калека протягивал руки с мольбой о помощи к царю. Царь вышел из кареты и спросил его:
— Почему ты опять просишь меня о помощи? Разве я не дал тебе каравай хлеба, в котором был слиток золота?
Нищий-калека был удивлен:
— Я не знаю, о каком золоте ты говоришь. Хлеб, который ты дал мне, показался слишком тяжелым, и я решил, что он плохо испечен. Поэтому я отдал его моему соседу-нищему за 10 монет.
Царь посмотрел вокруг. Второго нищего рядом не было. Тогда он велел разузнать, что стало с ним. Когда ему доложили, что нищий отдал хлеб своей жене и та обнаружила в нем золото, купила дом и поправила все дела, Акбар посоветовал другому нищему взывать отныне не к царю, а к Богу, и уповать лишь на Его милость.
На службе у вдохновения
В индийской классической музыке известен такой факт, что если поместить ситар (музыкальный инструмент) в пустой комнате в углу, а напротив искусный музыкант-ситарист начнет играть, то другой ситар будет вибрировать с такой же частотой как и первый, повторяя мелодию. Но это происходит только в том случае, если музыкант высокого класса.
Акбар очень заинтересовался, когда услышал об этом; в его свите был великий музыкант по имени Тансен. Он был одним из «великой девятки», которую собрал Акбар в своем дворце. Она называлась «Девять бриллиантов». Это были девять великих талантов, по одному на каждое проявление жизни. Акбар спросил Тансена:
— Можешь ли ты играть так, чтобы молчащий инструмент ожил?
Тансен ответил:
— У меня получается, но эффект невелик.
Акбар спросил:
— Есть ли на свете музыкант, способный играть так?
Тансен ответил:
— Да, есть только один человек, это мой учитель.
Акбар сказал:
— Почему ты раньше о нем ничего не рассказывал? Я считал тебя непревзойденным музыкантом, а оказывается, есть на свете более великий музыкант. Почему ты скрывал это? Я хочу видеть его. Пригласи его во дворец, мы окажем ему великие почести.
Тансен ответил:
— Я пою и играю потому, что полон желаний и надежд. Вы так много дали мне. Но мои желания не кончаются. Я нахожусь при дворе и в любой момент, когда это понадобится, готов играть и петь — это моя работа. Мой учитель — это явление природы. Его нельзя пригласить, его нельзя заставить петь. Он состоит на службе у вдохновения. Когда оно приходит, он играет и поет. Это стихия, источник. Вы — жаждущий. Вы должны пойти к нему. Вот мой ситар. Мы возьмем его и Вы услышите, как он зазвучит.
Тансен послал узнать, где сейчас живет его учитель. Вечером ему доложили, что он живет на окраине небольшой деревушки в хижине, и начинает петь и играть примерно в три часа утра.
Итак, Акбар и Тансен взяли ситар и отправились в указанное место, сели за хижиной и стали ждать.
В три часа утра Учитель Тансена начал играть и петь. Звали его Харидас. Вероятно, в Индии не было больше такого музыканта.
Как только он начал играть, ситар за хижиной запел. Акбар собственными глазами увидел, как вибрируют струны ситара, откликаясь на звуки инструмента великого музыканта; он слушал и слезы текли из его глаз. Это были слезы радости.
Когда Харидас закончил, они тихонько встали и ушли. Всю дорогу назад
