поняла, что почему — то не могу там… есть.
Зверь довольно рыкнул:
" Наша! Точно наша, Король. Вот уже и еду не может принять из чужих рук… "
Король улыбнулся.
— Иди умойся. И быстро за стол. Быстро, Эйрин! Не люблю ждать.
За обеденным столом разговаривали мало. Эйрин кидала на мужа короткие взгляды. Сердце бухало в груди резкими, чёткими выстрелами. Как скрыть то, что она узнала? Как не дать победить Зверю? Её Зверю. Как договориться со своей второй, новорожденной сущностью? И как понять, видел ли Эсмонд что — нибудь там, в охотничьей усадьбе? Муж молчал. Молчал всё это время. Догадывается или нет? Если догадывается, какие может задать вопросы? Что ответить? Как соврать, чтоб было похоже на правду?
— Я всё. — она промокнула губы и бросила салфетку на стол — Хочу прилечь.
Король прищурился:
— С тобой ТОЧНО всё в порядке? Эйрин, ты какая то странная…
Она слабо улыбнулась и поднялась из — за стола:
— Просто устала. Немного…
Тайрина помогла ей раздеться и лечь в постель. В спальне было прохладно, чуть пахло кофе и миндалём. Из — за опущенных непрозрачных штор дневной свет казался шоколадным.
— Отдыхайте, сира. — поклонилась служанка — Принести чего — нибудь? Может, воды с сиропом?
Эйрин помотала головой:
— Спасибо, ничего не надо.
Служанка вышла, а Эйрин прижалась щекой к прохладной подушке. Мысли катались в голове, как шарики репья, цепляясь одна за другую, образуя неприятный, колючий комок.
" Почему сейчас я должна расплачиваться за чьи то ошибки? " — подумала Королева — " Это ведь… несправедливо! "
За этими размышлениями она задремала. Некрепко, как дремлют кошки. Качаясь на резной лодочке в спокойных, ленивых волнах сна…
Разбудили её тяжёлые, горячие обьятия.
— Уже вечер, милая… Ты спишь и спишь… Как ты себя чувствуешь?
Она открыла глаза, повернула голову и встретилась с его обеспокоенным взглядом.
— Эйрин, ты не заболела?
Эсмонд притронулся губами к её лбу.
— Всё хорошо, не волнуйся. Я не больна. Можно тебя спросить?
Он кивнул.
— Вот наги… Как вы ну… контролируете это?
— Это? Ты о чем?
— Нууу, — она поискала слово — это… превращение?
Он притянул жену к себе:
— Ты имеешь ввиду метаморфозу? Не бойся, тебе моя вторая суть точно ничем не угрожает. А контролировать… по — разному, девочка. Когда как. Моя мать, к примеру, владела этим мастерски. А вот отец… — он криво усмехнулся — У него не всегда получалось сдерживаться. Я пошёл в него, к сожалению. Но не бойся. Правда, не бойся… Он тебя не тронет.
" Как сказать… " — буркнул Зверь — " Вот сейчас я оооооочень хочу её тронуть… Она вкусно пахнет… Сладко выспалась… И её что — то беспокоит. Надо отвлечь… "
— Иди ко мне. — глухо сказал Король — Иди, тебе нечего бояться, родная моя… Что бы с нами не произошло, я буду с тобой. Всегда.
Девушка обняла его, уткнулась в шею и перевела дыхание.
Он нашел её губы. Провел по ним языком, прикусил.
— Ты очень желанна, Эйрин… — прошептал наг — с первой минуты, с той самой секунды, когда ты вышла ко мне в том жалком своём розовом платье… заплаканная… перепуганная насмерть… Только я не понимаю, почему ты ТАК желанна… НАСТОЛЬКО! Какого хрена меня ТАК тянет к тебе? Иди сюда, девочка моя…
Он уложил жену на простыни и сдвинул её сорочку вверх, обнажив груди. Соски были уже твёрдыми, как маленькие орешки. Захватив губами один, обвёл его языком. Она вскрикнула и застонала, запустив пальцы в волосы мужа.
Он же, разведя её колени рукой, погрузил два пальца в мягкое, податливое лоно.
— Аааах… — вырвалось у неё — Я… я сейчас умру…
Эсмонд тихо рассмеялся, оторвавшись от её груди:
— Так хорошо? — он шевельнул пальцами — Только не торопись… Ты уже вся мокренькая, моя девочка. Не надо торопиться…
Король лег рядом, не убирая пальца из теплой ямки. Эйрин всхлипнула, подавшись вперёд. Найдя большим пальцем горячий клитор, погладил, ощущая его твёрдость и нежность одновременно.
— Ты очень нежная, Эйрин… — прошептал наг ей в ухо — Тебя надо любить долго и часто… Внутри ты горячая и влажная… Особенно, когда кончаешь… Когда течёшь… Тогда ты начинаешь пахнуть мятой и молоком. Горячим, свежим молоком… Любимая моя…
Девушка покраснела и спрятала лицо у него на груди. Дыхание Эйрин было тяжелым и частым, как в горячке.
Он убрал руку.
— Мне надо раздеться, родная…
Он раздевался медленно, словно нехотя, оттягивая момент. Стянул рубашку со смуглых плеч, положил руки на пряжку ремня.
Королеве нравилось смотреть, как раздевается её муж. Нравилось скользить взглядом по крепким плечам, рельефной груди, узкой тропинке черных волос ниже пупка, по крепким, чуть блестящим бедрам.
— Ты красивый… — вдруг сказала она, облизнув губы — Эсмонд, ты очень красивый… Почему я не увидела этого сразу? Боги лишили меня зрения…
Он улыбнулся. Потом лег рядом, положив ладонь между ног жены.
— Ласкай меня, девочка. Как захочешь. Люби меня… Не бойся, это не больнее, чем ненавидеть…
Она легонько сжала пальцами его огненную твердую плоть. Наг зашипел.
— Ещё. Ещё, Эйрин. Я не знаю, что я с тобой сделаю, если ты остановишься…
Придавив пальцем клитор, подался к ней, навстречу её ласкающим рукам. Девушка обвела большим пальцем бархатную влажную головку. Тяжело выдохнула в горячую грудь мужа, прижалась к ней губами. Почувствовала на ладони влагу. Его шипение. Своё дыхание…
— Ты меня с ума сведёшь, до срока загонишь в Тёмную Бездну, Эйрин… Ещё!
Он покатал пальцами клитор, погладил ниже, грубо ругнулся в белую макушку.
Потом резко повернул жену на спину, развёл пальцами влажные губки и вошёл внутрь.
— Двигайся мне навстречу, детёныш… — прохрипел наг, сжимая тугие ягодицы девушки — Двигайся, как хочешь. Как нравится.
Она двинулась, он ухватил её движение, поймал ритм. Провел руку под худенькую поясницу, стараясь щадить, не наваливаться сверху всей массой своего разгоряченного тела. И продолжил двигаться в ней, ощущая горячий бархат её сути и её хрупкость.
— Истинная моя…
Она закричала, обдав кипящей влагой агонии, выгнулась в его руках, разметав снежные локоны по шелку простыней… И тут же он излился в неё, не в силах больше сдерживаться.
— Ты очень горячая, моя малышка. — прошептал наг, обнимая жену — С тобой каждый раз, как первый. Я тебя измучил?
Она покачала головой, не открывая глаз.
Завернув хрупкое тело в одеяло, слушая, как колотится её сердце, как она засыпает, уже засыпая сам, подумал:
" Съезжу к Лавиллю сам. Надо тряхнуть хорошенько старого козла
