Не один только леопард удостоился этого прозвища. Так же именовался в русских землях лев[322], животное тоже нездешнее, но известное по книгам и, вероятно, рассказам паломников, ходивших в Святую Землю. А еще «лютым зверем» называли волка, рысь, медведя и некоторых других плотоядных[323].
Что представляла собой в случае местной фауны эвфемистическая замена названия конкретного четвероногого обозначением хищника вообще? Очевидно, не что иное, как дань боязни древних охотников озвучить подлинное, сакральное имя грозного существа, живущего по соседству. Но и заморский лев, и отечественные плотоядные чаще фигурируют в древнерусских источниках не под «псевдонимом», а под своими настоящими именами. В ряде случаев выражение «лютый зверь» приводится в паре с видовым названием животного – как важный, неотъемлемый признак малоизвестного хищника, например крокодила. Так, в «Сказании об Индийском царстве», попавшем на Русь в XIII или XIV в., отмечается: «Коркодил зверь лют есть…»[324]; в 3-й Псковской летописи под 1582 г. упоминаются вышедшие из реки «коркодили лютии звѣрии»[325]; образ «лютаго зверя коркодела» принимает герой «Сказания о Словене и Русе и городе Словенске» – сын Словена Волхов[326].
Слово «леопард» встречается в русских источниках не ранее XV в., «барс» – в современном значении – в XVII столетии. В словаре И. И. Срезневского зафиксировано слово «барс» из источника 1589 г., но его значение другое: «санная полсть»[327], то есть покрывало для ног в санях (в качестве которого, кстати, могла служить и шкура барса). Зато с XI столетия в сочинениях на русском языке упоминается «пардус». По мнению некоторых исследователей, это и есть леопард, но больше оснований считать, что так на Руси называли гепарда[328].
Существует версия, что много веков назад леопарды встречались в южнорусских землях. Владимир Мономах, княживший в Чернигове в 1178–1194 гг., позже вспоминал случай на здешней охоте: «…лютый звѣрь скочилъ ко мнѣ на бедры и конь со мною поверже»[329]. Трудно представить, чтобы опытный охотник не опознал набросившееся на него животное. Бытует мнение, что на Владимира Всеволодича напал самый распространенный в Европе хищник – волк, просто князь-писатель выразился о нем иносказательно, для красоты слога[330]. Но такой способ нападения на жертву – неожиданный и стремительный прыжок сбоку, способный опрокинуть бывалого воина-всадника вместе с боевым конем, – более характерен для леопарда. Он охотится в одиночку, нападает молча и молниеносно. О его повадках Владимир Мономах наверняка был наслышан от иноземцев, жителей восточных и южных стран, и потому-то мог, даже не разглядев нападавшего толком, догадаться, что это за бестия. Понял – и применил к четвероногому обидчику самое подходящее определение: «лютый зверь».
В прошлом столетии популяция переднеазиатского леопарда была на Северном Кавказе. Какое-то время считалось, что в 1960-х гг. истребили последних ее представителей. Но в 2004 г. российские экологи нашли свидетельства того, что леопарды обитают в Дагестане, Ингушетии и Чечне[331]. О том, что этот зверь издревле считался «своим» у жителей Северного Кавказа, свидетельствует нартовский эпос осетин, идеальный герой которого Батраз представлен в образе барса (явная отсылка к тотемистическим представлениям древних алан-ясов, предков осетин). В одном из вариантов сказания о насильственной смерти Хамыца, отца Батраза, нарт Сырдон, обращаясь к убийцам, восклицает: «Его вы убили, но с высоты на вас барс глядит». И далее сказитель поясняет, что «говорил так Сырдон о Батразе, сыне Хамыца»[332].
Палеонтологи установили, что в средние века леопарды водились и в Крыму: их кости найдены под Феодосией[333]. От Крыма до южных пределов Черниговской земли напрямую чуть более 500 верст: вдвое ближе, нежели от Кавказа. Вполне вероятно, что отдельные особи леопарда, преследуя добычу, преодолевали это расстояние и объявлялись в охотничьих угодьях черниговского князя. Но от Чернигова до Пскова – еще 800 верст на север. В столь высокие широты барсы, похоже, не забирались.
Не видя причин, по которым северорусский город мог бы увлечься южной кошкой, государевы люди попытались трактовать символику Пскова иначе, увязав ее с местной фауной. Эмблема города в указе 1666 г. об изготовлении гербового знамени царя Алексея Михайловича характеризуется так: «Печать псковская, на ней рысь бежащая». Однако большинство источников, начиная с «Росписи всем Государевым печатям» 1626 г., в которой впервые описан псковский герб, определяют изображенное на нем животное как барса[334].
Рысью иногда называли четвероногого хищника и на других старинных русских гербах, например, новгородском. Анализ изображения и экскурс в историю наименования «рысь» показали: и здесь имелся в виду барс[335]. Кстати, на аверсе некоторых новгородских печатей XV в. присутствует изображение четвероного хищника с надписью: «А се лютъ зверь». Одни исследователи усматривают в нем льва, другие – леопарда. С точки зрения геральдики, это несущественно.
