жене друга всколыхнула до сели спящие желания. Поработав с ней бок о бок, я тоже захотел свою плантацию, желательно рядом с ними. Как представлю, что смогу каждый день её видеть, так сердце прыгает в груди от радости.
А может, стоит согласиться на предложение Мигеля и уехать в Ору-Прету? С глаз долой из сердца вон. Излечусь от болезни по имени Тори, да ещё и состояние сколочу.
Надоело быть на вторых ролях, пора уже становиться хозяином своей жизни. Разве смогу я это сделать, когда всего лишь управляю его землями?
Не зря он мне сказал: «я её муж, а ты всего лишь управляющий».
Какая женщина захочет быть замужем за нищим управляющим. Каждой подавай богатого плантатора.
Но благодаря Тори я смогу разбогатеть, она вдохнула веру в себя. Окрылила надеждой. Вот только я пока лечу с одним крылом.
А может денег накопить и побороться за её любовь? Возможно, и Мигель где-то оступится. Характер у него непростой, взрывной, сначала стреляет, а потом задаёт вопросы.
Хороший стимул для движения вперёд. Нужно же во что-то верить, почему не в эту мечту? Главное — гнать от себя мысли о её и своей верности, а когда сравняюсь с Мигелем в богатстве, тогда и посмотрим.
— Я уеду, завтра же, — решительно говорю я, — с Тори прощаться не буду. Теперь ты приехал, и её защита ложится на твои плечи.
— Это правильный поступок, Фернандо. Не крутись у меня под ногами, — произносит бывший друг.
— Правильно, Мигель, — подтверждаю я его слова. — Пора мне выходить из твоей тени и начать жить свою жизнь. Поеду в Ору-Прету и застолблю себе там участок. Добуду золото и куплю плантацию.
— Думаешь, что всё так просто? — настороженно спрашивает Мигель. — Приехал и сразу накопал золота на миллионы?
— Для меня да, — пожимаю плечами. — Меня ничто не сдерживает. Ни жена, ни имущество. А очень хотелось бы сейчас такие сдерживающие факторы. Мне бы подальше от тебя, Мигель.
Ещё раз убеждаюсь, что нам не жить вместе. От этой любви нужно избавляться любой ценой. Вырвать её с корнем, с кровью, да хоть вместе с сердцем и душой.
— Прощай Мигель, — говорю я поднимаясь. Мне больше незачем здесь оставаться. — Не доверяй Смиту, он у меня был первым подозреваемым. Всё, что мог, я сделал. Теперь жизнь любимой женщины в твоих руках.
Глава 45
— Фернандо, — окрикиваю его я, когда он, тяжело ступая проходит мимо меня. — Подожди немного.
Он поворачивается ко мне, и я встречаюсь с полными боли глазами. Сердце сжимается, обливаясь кровью от жалости. Вот только Фернандо не нужна моя жалость. А то, что ему нужно, я дать не могу.
Проделки судьбы, влюбилась в того, кому интересна только в постели, а тому, кому нужна я сама, увы, не люблю.
Фраза «давай останемся друзьями», сейчас только приобретает для меня свой истинный кошмарный смысл. Как можно остаться друзьями с тем, для кого ты вся жизнь? Знать, что твои отношения причиняют ему адскую боль и продолжать встречаться. Ни за что! Фернандо достоин лучшей участи: встретить, наконец, ту, что сможет полюбить.
А если ему для счастья нужны деньги (между нами, кому они не нужны), то я дам ему возможность разбогатеть.
Пришло его время. Пора работать на себя. Он, как никто, достоин счастья.
— Я хочу тебе сказать, что нам пора осваивать золотодобычу и поиск драгоценных камней, — скороговоркой говорю я, боясь, что он меня перебьёт.
Фернандо же молча слушает, опираясь на палку. Он ещё не оправился от ранения, и передвижения даются ему тяжело. Сердце опять щемит от ненужной жалости. Только бы она не отразилась на лице.
Такого сильного мужчины, как Фернандо, жалость только унижает. Как же мне хочется подойти и обнять его, прижавшись к груди сказать, что всё у нас будет хорошо.
Мы два одиночества, которые встретились не вовремя, потянулись к друг другу, но ничего не вышло из нашего взаимного притяжения.
Я замужем, он связан узами дружбы, наши обязательства перед одним и тем же человеком тяжелее рабских кандалов.
— Может, присядем? — спрашиваю я, и чтобы не обижать его добавляю, — Я не очень хорошо себя чувствую и говорить стоя не могу.
— Простите, хозяйка, но я не могу, — резко обрывает он меня, — мне пора идти.
— Не можешь, что? — ласково спрашиваю я, — Просто не можешь задержаться и послушать?
Я вижу, как он колеблется. Обещание, данное Мигелю, мешает ему. Но он держит слово. Не он разговаривает со мной, а я с ним.
Долгое общение с сотрудником правоохранительных органов, дало мне умение неукоснительно соблюдать лишь то, что просят. А люди часто неверно формулируют запреты и желания.
— Поверь мне, что информация, которую я тебе скажу, очень важна. Кричать о золоте и алмазах на весь двор, я не буду, — говорю я. — Если ты такой упрямый я позову Мигеля, и будем разговаривать при нём, а ты возвращайся в кабинет.
Фернандо ещё колеблется. Оказывается, я могу чувствовать его, как себя. Ему неприятно возвращаться к Мигелю. Между прежними друзьями пробежала чёрная кошка по имени Тори.
— Не хочешь, не заходи в кабинет, — уговариваю его я. — Присядь здесь на лавочке, я распахну окно в кабинете и надеюсь, что тебе всё будет хорошо слышно.
Я чуть было не проболталась, что подслушивала. Но сужающимся глазам Фернандо, я догадываюсь, что он понимает, почему я так говорю.
— Выбирай, как тебе будет удобнее. Я предложила три варианта на выбор.
— Я предлагаю четвёртый, — резко отвечает он. — Я ухожу и этого разговора не было.
— Твоё право и твой выбор, — соглашаюсь я, — только знай, что в Ору-Прету полно золота и если застолбишь там участки, то сказочно разбогатеешь. Скоро туда начнут стекаться авантюристы всех мастей со всего света. Начнётся первая в мире «золотая лихорадка». А ты сейчас можешь захватить огромные участки для разработки.
Его лицо ничего не выражает. Как же сложно разговаривать с такими людьми, когда лицо — непроницаемая маска.
— Благодарю, дона Тори, за предсказание, — отвечает он. — Не знал, что вы тоже хотите от меня избавиться.
— Ты же сам не хочешь со мной разговаривать и проходишь мимо, — разыгрываю я для него удивление, словно и не подслушивала под окном.
— Я сегодня уезжаю, — говорит он, не глядя мне в глаза, — еду как раз туда, куда ты меня отправляешь, в Ору-Прету. По заданию твоего мужа.
— Какой же ты дурак, Фернандо или все мужики — идиоты и ты не один такой, — мой голос дрожит от непрошенных слёз. — Я
