Ознакомительная версия. Доступно 47 страниц из 233
подумал, что Прану просто не доводилось по уши влюбляться, как это случилось с ним самим.
2.10
Позже, вернувшись в ужасно обветшалый особняк Байтар, Ман допоздна болтал с Фирозом и Имтиазом, а затем остался ночевать. Имтиаз довольно рано отправился на вызов, зевая и проклиная свою профессию. У Фироза была срочная работа с клиентом, так что он удалился в секцию обширной библиотеки своего отца, служившую ему кабинетом, пробыл там взаперти несколько часов и вышел, насвистывая, к позднему завтраку. Ман, отложивший свой завтрак до тех пор, пока Фироз не сможет к нему присоединиться, все еще сидел в гостевой спальне и, зевая, просматривал «Брахмпурскую хронику». У него было легкое похмелье.
Древний вассал семьи наваба-сахиба появился перед ним и, поклонившись, объявил, что младший господин – чхоте-сахиб[132] – сию минуту придет завтракать, так что Ман-сахиб, наверное, тоже будет рад спуститься?
Все это было произнесено на величественном и размеренном урду.
Ман кивнул. Через полминуты он заметил, что старый слуга все еще стоит поблизости и выжидающе смотрит на него. Ман вопросительно взглянул на старика.
– Будут ли другие приказы? – спросил слуга, который, как заметил Ман, выглядел лет на семьдесят, но был довольно бодр.
«Он, наверное, в хорошей форме, чтобы вот так, по нескольку раз в день преодолевать лестницу в доме наваба-сахиба», – подумал Ман. Как странно, что он не встречал этого слугу раньше.
– Нет, – сказал юноша. – Вы можете идти, я скоро спущусь.
Старик поднял сложенную ладонь ко лбу в почтительном жесте и уже было повернулся, чтобы уйти, когда Ман окликнул его:
– Эмм, погодите…
Старик развернулся и ждал, что скажет Ман.
– Вы, должно быть, служите навабу-сахибу много лет, – сказал он.
– Да, верно, хузур[133], так и есть. Я старинный слуга семьи. Большую часть своей жизни я работал в форте Байтар, но теперь, на старости лет, господину захотелось перевести меня сюда.
Ман улыбнулся, наблюдая, как бессознательно, с тихой гордостью старик говорит о себе «пурана кхидматгар» – старинный вассал, ведь именно так мысленно назвал его Ман чуть ранее.
Увидев, что Ман молчит, старик продолжал:
– Я поступил на службу, когда мне было лет десять. Родом я из деревни Райпур, где жил наваб-сахиб, оттуда и приехал в усадьбу Байтар. В те дни я получал рупию в месяц, и мне этого было более чем достаточно. Эта война, господин, так сильно подняла цены на вещи, что многие не прожили бы на такое жалованье. А теперь, когда произошел Раздел со всеми его проблемами и когда брат наваба-сахиба отправился в Пакистан и появились все эти законы, угрожающие собственности, – все стало ненадежно. Очень… – Он сделал паузу, чтобы подыскать другое слово, но в итоге просто повторил: – Очень ненадежно.
Ман тряхнул головой, в надежде, что мысли в ней прояснятся, и сказал:
– Не найдется ли у вас здесь аспирина?
Старик обрадовался, что может услужить, и ответил:
– Думаю, да, хузур, я принесу его вам.
– Отлично, – сказал Ман. – Нет, сюда не несите, – добавил он, размышляя о том, что заставляет старика напрягаться. – Просто оставьте пару таблеток рядом с моей тарелкой, когда я спущусь к завтраку. Ох, кстати, – продолжил он, вообразив две маленькие таблетки возле тарелки, – почему Фироза называют «чхоте-сахибом», если они с Имтиазом родились одновременно?
Старец взглянул в окно, на раскидистое дерево магнолии, которое было посажено через несколько дней после рождения близнецов. Он вновь кашлянул и сказал:
– Чхоте-сахиб, то есть Фироз-сахиб, родился на семь минут позже бурре-сахиба[134].
– А-а, – произнес Ман.
– Вот почему он выглядит более хрупким и менее выносливым, чем бурре-сахиб. – (Ман молчал, обдумывая это физиологическое предположение.) – У него прекрасные черты лица его матери, – сказал старик и прикусил язык, словно сболтнул что-то лишнее.
Ман вспомнил, что бегум-сахиба – жена наваба Байтара и мать его дочери и сыновей-близнецов – придерживалась пурды всю жизнь. Он задавался вопросом, откуда слуга-мужчина мог знать, как она выглядит, но почувствовал смущение старика и не стал спрашивать.
Возможно, по фотографии, а еще более вероятно – ходили разговоры среди слуг, думал он.
– Или так говорят, – добавил старик. Затем он остановился и сказал: – Она была очень хорошей женщиной, да покоится ее душа с миром. Она была добра ко всем нам. У нее была сильная воля.
Мана заинтриговали нерешительные, но пылкие экскурсы старика в историю семьи, которой он отдал всю жизнь. Но, несмотря на головную боль, он был уже совсем голоден и решил, что сейчас не время для разговоров, и сказал:
– Передайте чхоте-сахибу, что я буду через семь минут.
Если старик и был озадачен необычным ощущением времени Мана, то не подал виду. Он кивнул и собрался уходить.
– Как они вас называют? – спросил Ман.
– Гулям Русул, хузур, – ответил старый слуга.
Ман кивнул, и он удалился.
2.11
– Хорошо спалось? – спросил Фироз, улыбаясь Ману.
– Очень. Но ты рано встал.
– Не раньше обычного. Мне нравится делать побольше работы перед завтраком. Если бы не клиент, то я занялся бы сводками. А вот ты, кажется, вообще не работаешь.
Ман взглянул на две небольшие пилюли, лежащие на блюдце, но ничего не сказал, и Фироз продолжил.
– Итак, я ничего не понимаю в тканях… – начал он. Ман застонал.
– Это серьезный разговор? – спросил он.
– Да, конечно, – смеясь, ответил Фироз. – Я уже минимум два часа на ногах.
– Ну, у меня похмелье, – сказал Ман. – Не будь бессердечным!
– Сердце у меня есть, – сказал Фироз, чуть покраснев. – Уверяю тебя. – Он взглянул на часы на стене. – Но мне пора в клуб верховой езды. Знаешь, Ман, однажды я научу тебя играть в поло, несмотря ни на какие твои протесты. – Он встал и пошел в сторону коридора.
– О, хорошо, – сказал Ман бодрее. – Это мне ближе.
Подали омлет. Он был чуть теплым, потому что ему пришлось преодолеть огромное расстояние между кухней и залом для завтрака в Байтар-Хаусе. Ман некоторое время смотрел на него, а затем откусил кусок тоста без масла. Его голод снова исчез. Он проглотил аспирин.
Тем временем Фироз только подошел ко входной двери, когда заметил, как личный секретарь его отца Муртаза Али спорит с молодым человеком у входа. Молодой человек хотел встретиться с навабом-сахибом. Муртаза Али, который был немногим старше, сочувственно и встревоженно пытался воспрепятствовать ему. Молодой человек был не очень хорошо одет – на нем была белая домотканая хлопковая курта, но его урду был неплох как в смысле произношения, так и в способе изъясняться. Он говорил:
– Но он назначил мне прийти к этому часу, и вот я
Ознакомительная версия. Доступно 47 страниц из 233
