к сопровождающим, и потребовал их объясниться. После громогласных и гневных криков Корвиэля шайка созналась во всём, за что он отправил их с глаз долой под стражу и в тюрьму. А лесника поблагодарил, пообещав исполнить его желание. Да, есть в этом персонаже хоть капелька благородства. На что лесник снял свою шапку, оправил поседевшие волосы и ответил:
— Не нужно мне ни злата, ни земли, Ни титулов почётных — ничего! Лишь бы до слов моих Вы снизошли: Молю, признайте брата своего!
Удивительно, что этим самым лесником оказался изгнанный на этот раз уже принц Изалиэль. В реальности такое вряд ли бы произошло, я даже удивилась, что подобный приём используется здесь. Но лично для меня это было неожиданно. Корвиэль и Изалиэль помирились и отправились вместе во дворец. Наверное, мораль сей пьесы такова: окажись в нужное время в нужном месте. Ну или же не таи обид и всегда рассказывай королю о готовящемся против него заговоре.
Конец представления ознаменовался ещё одной песней от всё той же очаровательной Неррен. Но в этот раз я не особо слушала её: голову заполонили мысли о предстоящем деле. Рука Фавиана осторожно сжала мою кисть, и я поняла, что он волнуется не меньше. Но вот свет на сцене потух, и все начали подниматься, чтобы разойтись. А это значит, что наша охота только начинается.
Глава 31. Клинт
Толпа постепенно стекалась к выходу. Мы шли вместе со всеми; только Рейнсли с Парвиной горячо обсуждали представление, а мы на пару с Дроутом хмуро молчали.
— Фавиан! Леди Изабель! Что случилось? — попытался разговорить нас Эммерсон. — Откуда такая хмурость? Вам не понравилась постановка?
— Понравилась, — по привычке ответила я, при этом прохрипев от долгого молчания. Все посмотрели на меня, но Дроут разрядил обстановку:
— Очень понравилась. Превосходная постановка, превосходные актёры. Нас удручает лишь состояние леди Лилиан. Вдруг ей стало хуже… Мы поспешим, чтобы поскорее проведать её.
— Конечно. Удачи, друг мой, — немного разочарованно ответил Рейнсли и переглянулся с Парвиной. Наверное, они хотели пригласить нас к себе… Ну или по крайней мере прогуляться немного вместе. Во время спектакля не особо поговоришь.
Мы быстро попрощались и оторвались от этой славной парочки, смешиваясь с толпой. Но, вопреки взволнованным словам Дроута, пробирались мы не к кэбу, а совсем в другую сторону. Здание театра по бокам было обрамлено колоннами, и нам нужно было в кратчайшие сроки найти ту самую. Вторая колонна… С конца? С начала? С левой стороны? С правой? Мы не знали. Поэтому, расталкивая аристократов и попутно извиняясь, пробирались к ближайшей колоннаде, чтобы начать поиски.
Приказав двум сопровождающим нас стражникам ждать нас, Фавиан отвёл меня в кусты со словами:
— Раздевайся скорее. Не исключено, что Седрик сейчас ищет нас.
Я быстро сбросила юбку, пока Дроут расшнуровывал корсет. Наконец можно было свободно вздохнуть. На мне осталась рубашка, лосины и ботинки, которые я сейчас натягивала на ноги, неприятно ноющие из-за высоких каблуков. Затем взяла влажное полотенце, чтобы смыть этот дурацкий грим.
— Готово, — взглянула на Фавиана. Тот небрежно бросил платье рядом с туфлями, совершенно не заботясь о его состоянии, и, схватив меня за руку, быстро повёл к колоннам.
— Разделимся на разные концы колоннады, — бросил мне Дроут, когда мы оказались рядом с целью. Я лишь быстро кивнула, и мы стремительно разошлись.
Я тщательно обыскала вторую с конца колонну, но так ничего не обнаружила. А, заметив приближающуюся фигуру Фавиана, поняла, что он тоже. Паника охватила меня, но Дроут не дал ей распространиться:
— Спокойно. Обойдём театр сзади.
У задней колоннады мы снова разделились: я отправилась налево, Фавиан — направо. Передо мной опять предстала ничем не примечательная вторая колонна. Я обошла её два раза, не обнаружив каких-либо опознавательных символов и знаков, какие, например, обычно оставляет Гильдия. Каким образом Тревер должен был обнаружить тайник? Ведь должны быть хоть какие-то подсказки!
— Гориана! Сюда, — послышалось невдалеке. Я сразу же ринулась на голос Дроута с вопросом:
— Нашёл?
Мужчина кивнул, указал на небольшую выемку в колонне примерно на уровне глаз.
— И что нам с ней делать? — я нахмурилась. Было видно, что Фавиан отчаянно соображал, стараясь придумать что-то. Но как только моя рука машинально потянулась ощупать выемку, проблема решилась сама собой: при касании в ней что-то нажалось, и часть стены за колоннами мгновенно испарилась.
— Тайный ход, — прошептала я, наблюдая за этим. — Он магический…
— Скорее, мы не знаем, когда он закроется, — Дроут схватил меня за руку и потащил внутрь.
Ход уходил под землю и вёл куда-то к центру здания. Как только мы вошли, стена сзади восстановилась, и небольшой коридор погрузился в кромешную тьму. Я прижалась к Фавиану, пока тот наколдовывал световой шар. И вновь меня бросило в дрожь от проявления магии. Здесь, казалось, её стало будто бы больше…
— Идём, — нежно шепнул мне Дроут, не отпуская мою руку и явно таким образом желая подбодрить. Мы двинулись по коридору вперёд, в неизвестность.
Минуты пути показались мне настоящей вечностью. Мы шли, не сворачивая, а коридор всё не кончался и не кончался. И, когда безысходность и отчаяние уже практически захлестнули меня, перед носом появилась лестница с дверью.
— Это здесь, — шепнул мне Дроут, потянувшись к дверной ручке. Я оборвала его:
— Нет! Пойдешь за мной. Если там ловушка, ты будешь крайне уязвим. Напомню, что у Седрика есть ещё два болта, которые могут убить тебя.
Фавиан злился. Наверняка какие-то джентльменские принципы не позволили бы ему так действовать в иной ситуации, но сейчас Дроут понимал, что он действительно слишком уязвим.
— Хорошо, — наконец согласился мужчина. — Ты первая.
Он отошёл в сторону, а я распахнула дверь. Ничего не произошло. Осторожно зайдя внутрь, я оказалась в некоем помещении, таком же тёмном, как и коридор. Лишь магический светильник Фавиана, вплывший за мной, темноту эту немного рассеивал.
Когда Дроут зашёл за мной, дверь неожиданно захлопнулась, в в помещении вспыхнули факелы, освещая его. Я обернулась к Фавиану:
— Это всё-таки ловушка!
— Конечно ловушка, — раздался неподалёку низкий мужской голос. Из объятий тьмы к нам выступил его обладатель. Мужчину я узнала сразу: это был актёр, игравший принца Корвиэля. Теперь я могла рассмотреть его поближе. Суровое, изрезанное кое-где мелкими морщинами, но всё же по-аристократически изящное лицо, ровный нос, грубоватый подбородок; густые чёрные волосы, собранные сзади, терялись на фоне темноты, как и одеяния "принца". И всё же сейчас, заглянув в его глаза, миндалевидные, по-лисьи прищуренные, льдисто-голубые, отдающие странным холодом, я поняла, что уже встречалась с ними взглядом. В памяти
