“А комната где?”
“В доме?” – с заминкой подумал пылающий в сердце.
“А дом где?” – не отставала я.
“Ты издеваешься?! – взорвался великий. – В городе дом, в городе!”
“Э-э… а на какой улице?” – попробовала я ещё раз уточнить локацию, но была послана к агровым псам и нафиг.
“Я занят, он гаснет, а она… лезет!” – доносились до меня раздраженные обрывки мыслей.
Что там у него гаснет? Или… всё ещё хуже, чем я боялась?! Но не сможет сам убежать?
“Дохнет твой Черный, дохнет. Сил нет вообще!” – подтвердил мои опасения кот, показав тело на кровати, так и валявшееся на боку в позе эмбриона. Тени зла рядом не было, а на коже и крыле Жнеца все также мерцал щит, надетый на него Шаафом, но парень не подавал признаков жизни, даже дыхания больше не слышалось.
Меня охватила паника. Он там умирает, а я так далеко. Хотя…
“Расстояния – нет”.
Что получилось сквозь дрему, должно получиться и сейчас. Я, сосредоточившись, представила что я рядом, что касаюсь ладонями его груди и вкладываю в него все свои силы. Меня повело так сильно, что я чуть со стула не свалилась, но у меня получилось! – Жнец шевельнулся и открыл глаза.
Кот подпрыгнул и слетел с кровати, ругая и меня, и весь мир, и почему-то Керу и брата её Таната.
А Жнец мелко дрожал, слепо глядя в пустоту, и из глаз его прерывисто вырывалось синее сияние. Несколько раз парень выгнулся дугой, огонь в глазах то вспыхивал, то гас, я с ужасом молчала, не понимая, что происходит. Может моя мана так трудно приживается? Помню, я от сил Жнеца опьянела, но это – больше похоже было на агонию.
Спустя вечную минуту Жнец затих, закрыв глаза.
“Что с ним?”
“Дышит, – ответил Шааф. – Но вряд ли это надолго”.
“Я соберусь с силами, и ещё передам”, – отчаянно подумала я.
“Ты таки хочешь его добить? Ну, может это и выход”.
“Да почему добить-то?”
“Перерасход при передаче на расстояние, перерасход сил на трансформацию маны. И неизвестно ещё, кто сдохнет раньше, он – от истощения сил физических, или ты – от истощения маны”.
“Тогда бутерброды?”
“Тащи”
“Куда?”
“Сюда”.
Если я-таки приду, я тебя придушу! – пообещала я мысленно, и постаралась собраться.
“Говори, кто ещё есть в доме?”
Шааф на миг завис, удивленно прислушиваясь.
“Мыши?”
Я даже ощутила отголоски их запаха, унюханные котом, и раздраженно отмахнулась.
“А люди есть?”
“Нет”.
Я ошарашенно уставилась в пустоту.
“А кроме мышей и людей?”
“Злой дух. Спит где-то под небом”
О, он не человек. И спит где-то под небом. Прекрасно. Размытее не придумать.
“Это Ахураманю?”
“Ну да, я же сказал. Злой дух”.
То есть, так оно и переводится?.. Угу.
“А тень его где?”
“Тоже спит, пережрала, гадина”.
Гадина… Ахураманю.
“А показать их можешь?”
“Нет, убьют”.
“А из дома выйти?” – я нервно вгрызлась в очередной бутерброд, голод просто сводил с ума. А у Жнеца и крошки нет. И вот-вот нагрянет Ахураманю со своей гадиной-тенью, а я сижу и не знаю, где его искать.
“Нет, он умрет”.
“А из комнаты”, – я сглотнула.
“Очень недалеко”.
“Выйди, куда сможешь, пожалуйста… – подумала я коту, а – “надо хоть поблизости поискать еду”, – додумывала уже посреди сумрачного коридора.
Кот мгновенно перенес меня сквозь стену, и я поняла, что кошачьим телом он выйти не может, только своим сверхсознанием, или что там у него позволяет смотреть отовсюду и ниоткуда одновременно.
Всюду засада.
Я осмотрелась. Коридор тянулся вдаль слегка поворачивая, чуть смещались влево редкие газовые рожки. Темноту они едва разбавляли, или это темнота поглощала их слабый свет. Просто стены тут, в отличие оклеенной обоями комнаты, были черные, со светлыми прослойками цемента между камнями.
Я скрипнула зубами и решительно поднялась.
“Значит еду ты не найдешь. Да и принести бы не смог”, – поджав губы, я постаралась унять нервную дрожь.
"Ну да, у меня же лапки, – кот показал мне упомянутые, с нежными розовыми подушечками и белыми длинными когтями, и добавил горделиво: – Нежность и смерть в одном инструменте”.
“И никакого толку."
Шааф, кажется, хотел возмутиться, но отвлекся на шорох за спиной. Подумав неразборчиво что-то вроде: “средства подлапные” и “кролики это не только ценный мех”, – он выбросил меня из своей головы.
Нормально?
Вызвать его обратно я не успела. Именно в этот момент из приоткрытого окна послышался знакомый мяв.
Глава 28
Орал отнюдь не котик.
– Чего тебе? – прошипела я, высунувшись в окно. Митра опустил взгляд, прожигавший окна этажом выше.
– О. Ты тут? Жрешь что ли? Ай-ай-ай, – шипение друга было полно саркастичной укоризны.
– Жрать ночью это норма, а вот шататься по улице – в комендантский час – ни разу. Что ты тут забыл? – По мере озвучивания раздраженные мысли сменились тревожными: – Что-то случилось?
– Вылазь, дело есть.
– Да этих дел у меня… шел бы ты домой.
– Срочное дело.
– Ладно, жди, – пусть по дороге рассказывает, хотя конечно, лучше бы в дороге оставаться на связи с Шаафом.
Я скоренько, но очень тихо поднялась к себе в комнату. Достала компактный рюкзак-кенгурятник… в том мире, который, возможно и не сон вовсе, его носили бы за спиной, а тут у нас за спиной крылья. Дернув щекой запихнула в рюкзак пакет с бутербродами и термос со сладким чаем, сверху бросила небольшой складной ножик, подарок Митры на прошлый день Рождения.
Прикинув, как лучше одеться “на дело”, натянула серый тренировочный костюм, собрала непослушные волосы в хвост и как могла прилизала их, сверху надев черную осеннюю шапочку. Посмотрела в темное зеркало и нервно хмыкнула, напомнив себе классического грабителя из фильмов... другого мира. Только чулка с прорезями для глаз и рта не хватает! Шапку стянула, сунув её до поры в рюкзак. И чулок тоже сунула, мало ли. Кстати...
Упав на живот, я вытащила из-под кровати моток прочной веревки. Из неё мы прошлым летом сооружали тарзанку и прыгали с обрыва, качаясь над морем. Я хорошо помню, как срывались мы в теплую соленую воду, распугивая стайки рыб, как выбираясь на берег, хохоча бросались водорослями. Этой зимой дерево, к которому мы привязывали тарзанку, вывернуло ураганом, и мы с друзьями печально обследовали его торчащие над обрывом корни. Ниже, оно, выгибая ветки тянулось к солнцу. Живучее скальное дерево так и не погибло, но для тарзанки уже не годилось...
