заявил, что он не внук ему, хотя являлся настоящим наследником.
Герцог скривился от раздражения. Первый оказался боевым магом и неплохо показывал себя, но Мортимер не мог принять его. Лукас Дарвиг был ему никем.
Второй... этот задохлик из другого мира. Его настоящий внук. Чей упрямый гордый взгляд жутко раздражал и бесил.
Внучок из чужого мира пока ничего из себя не представлял, но ни с чем не соглашался. Однако теперь он стал хитрее и молчал. Только глаза воинственно сверкали на худом лице.
Выкладывался задохлик по полной программе, и пока на физических тренировках находился в числе, если не самых лучших, то самых выносливых. Кто бы подумал?
Да, характер у парня явно присутствовал. Настоящий. Дарвиговский. Мужской. А вот магия подкачала.
Герцог знал, что обычным способом, как кровный родственник, не сможет активировать магию. Поэтому отвёл мелкого в главный храм крепости к главному храмовнику.
Пока внук стоял на коленях у алтаря, опустив на него узкие ладони, а храмовник напевал древние магические заклинания, герцог молился богу Геёту, чтобы у парня оказалась боевая магия. Тогда он поможет развиться ему физически, и со временем тот станет достойным гвардейцем ллиера и его преемником. Пусть времени и понадобится побольше, чем с другими. Ничего страшного.
Но и здесь его ждало разочарование. Неожиданно алтарь засветился ярким зелёным светом, который мгновенно перекинулся сначала на кисти молодого наследника, а затем и на самого Ника.
Внук стоял на коленях посреди зелёного магического огня, полыхающего не хуже обычного. На памяти герцога магический огонь никогда не был подобного цвета.
В то же мгновение на его изумлённых глазах всполохи зелёного огня взвились почти до самого потолка храма, замерли и через некоторое время вокруг внука уже образовалась плотная стена, за которой тело Николаса стало совсем невидимым.
Герцог отчётливо услышал шум листвы, ветра и дождя, крики птиц и рёв магических существ. В ошеломлении, как и остальные придворные и служащие храма, Мортимер оглянулся вокруг, но место действия происходящего не изменилось, — они находились в главном зале храма.
А потом Николас душераздирающе закричал, стена из магического огня тут же исчезла, и все присутствующие в храме увидели, что юноша лежит перед алтарем без сознания. Служащие храма бросились к нему, чтобы привести в чувство.
На тонких запястьях молодого лорда, беззащитно выглядывавших из рукавов, проступили татуировки.
— Не может быть, — потрясённое лицо храмовника до сих пор стояло перед глазами Дарвига. — Ваше сиятельство, милорд Николас является обладателем древней магии Нессии и Неруна!
— Разве представители этой магии ещё существуют? — с сомнением поинтересовался герцог.
— В Эллии больше ста лет не было, милорд! — глаза храмовника засияли. — Слава богу Геету, магия возродилась в юном милорде! Какая радость!
— Чему вы радуетесь? — поморщился Мортимер. — Тому, что у мужчины проявилась женская магия? Разве можно этому радоваться?
— Ваше сиятельство, это воля Бога! — удивился храмовник. — Значит так было нужно! Магия Нессии и Неруна — одна из древнейших и сильных.
— Я помню очерки о жизни магини Алии, последней из представительниц этой магии, — снова недовольно поморщился герцог. — Возрождать цветочки и слышать птичек — отныне это ждёт моего наследника? — почти прорычал он, а храмовник отшатнулся, потрясённый яростным выражением лица своего господина.
Герцог ушёл из храма, чуть ли не хлопнув дверью, оставив Николаса на храмовников. Придворные между собой недоверчиво шептались, служки с интересом рассматривали юное лицо, а когда попытались расстегнуть ворот рубашки, чтобы облегчить дыхание, юноша пришёл в себя и с ужасом уставился на них.
Герцог уходил из храма, не оглядываясь. Что ни событие, то разочарование. Придётся придумать, что делать дальше. График занятости задохлика на месяц вперёд уже был составлен, поэтому дальнейшая жизнь внука пошла по задуманному плану, хотя с того дня герцога стало угнетать старое решение позвать внука из другого мира.
Наследник Дарвигов с женской магией?! Позор.
Зачем он всё это затеял?
***
Герцог Дарвиг провёл в болезненном забытьи три дня.
Иногда он приходил в себя и спрашивал верного Грева, менявшему ему одежду и постель, о делах крепости, двора и учеников.
Иногда ему казалось, что он видит над собой лицо молчащего хмурого задохлика.
Однажды даже показалось, что мелькнуло бледное лицо Лукаса Дарвига.
Но, наверное, показалось. Никто не имел права заходить в его спальню, кроме Грева.
Глава 23
Оля поражалась тому, что, несмотря на болезнь герцога, внутренняя жизнь в замке-крепости продолжала идти своей жизнью. Каждый человек в этом маленьком государстве в государстве четко знал своё место и имел полное представление о своих обязанностях.
Придворные — служители дарвигского двора — продолжали выполнять придворную службу: целитель лечил заболевших, храмовник проводил службы, художник рисовал гравюры, дамы украшали собой залы для рукоделия и вышивок, мастера фехтования и боевых навыков обучали учеников столичной академии, проживающих в крепости Дарвига.
Управляющий продолжал вести счета и учёт, смотритель помогал ему. Оба выслушивали фарутов, проживающих как внутри крепости, так и вне, и разрешали споры простых людей, либо ещё чем-то очень важным занимались, судя по их серьезным и озабоченным лицам.
Экономка отвечала за хозяйство в крепости и за питание двора, садовник — за дарвигские роскошные сады.
Ученики продолжали отрабатывать технику ближнего боя, фехтование и оттачивать реакцию в разных видах боевых искусств. Учителя временно распределили между собой полномочия герцога по обучению будущих гвардейцев.
Неожиданно Оля поняла, что в поместье деда можно жить совершенно спокойно, не дергаясь и нервничая из-за каждого грозного взгляда лорда Дарвига. Пока герцог находился в беспамятстве, придворные словно забыли о ее существовании, что землянку вполне устраивало.
В прошлый раз, когда герцог по истечении месяца с момента ее пребывания слёг на три дня, она подобное состояние свободы не смогла прочувствовать, поскольку все время, пока герцог не встал, провела на стайне, куда ее вновь отправили в качестве наказания за ослушание.
Теперь же все оказалось по-другому. Только каждый день заканчивался одинаково.
К вечеру девушка валилась с ног от усталости и засыпала без задних ног с единственной мыслью о том, как бездарно она проводит такое драгоценное время в магическом мире, занимаясь тем, что ей совсем не нужно, да и никому не нужно.
Утро тоже начиналось практически всегда одинаково. Она просыпалась очень рано, не выспавшись, от влюблённого фырчания, из-за которого вся ее маленькая комнатка чуть ли не вибрировала и ходила ходуном.
— Опять приперлись, — раздраженно бормотала и накрывала
