— Откуда я знаю. — Дима пожал плечами. — За ней Полянский пошёл.
Гудки, слышавшиеся в трубке, усиливали накапливающееся волнение. Нервно закатав рукава, пошёл в сторону кухни, откуда вышел Алекс.
— Где Ника? — прорычал я, взяв его за грудки. — Вы танцевали, а потом она сбежала! Что ты ей сказал?
— Успокойся. — холодно произнёс Полянский, вырвавшись из моего захвата. — Все было в порядке, пока она не пошла искать тебя на улицу!
— Что? — опешил я, понимая, что Вероника могла видеть наш поцелуй с Милой. Внутри что-то оборвалось, вызывая мелкую дрожь, прошедшую по телу. Я судорожно нажал на новый вызов.
— Говорю же, она с улицы пришла белая, как полотно. Забрала сумочку с телефоном и даже не попрощавшись сбежала с официанткой через служебный выход.
Долгие гудки и сброс вызова.
— Попробуй позвонить ей. — раздражительно попросил я Алекса.
— Объясни мне нормально, что произошло? — он упёрся, желая получить ответ, который мне совершенно не хотелось ему давать.
— Звони! — крикнул я, швырнув стоящий рядом стул. Все обернулись на нас, но мне было совершенно на это плевать. Из-за своей глупости я мог потерять единственного человека, который полюбил меня не за что-то, а просто так.
Вероника не отвечала. Выбежав на парковку, сел в первое попавшееся такси и назвал свой адрес.
Возможность перехватить ее там была высока, поэтому я попросил прибавить газ. Подъезжая к нашему комплексу, встали в пробку. Какая-то дура перепутала газ с тормозом, влетев в стоящий на светофоре автомобиль.
Прождав несколько минут, плюнул и вышел из машины. Прибавив шаг, быстро оказался в подъезде.
Открывая дверь, надеялся застать Нику там, но гробовая тишина развеяла мою надежду.
Пройдя в спальню, понял, что она сбежала, собрав свои вещи.
— Нет, нет, нет! — кричал я, роясь по ящикам, в которых ещё утром лежала ее одежда. — Ты не могла просто взять и уйти, Голубева. Не могла же!
Осознание необратимости происходящего плотно укоренилось в мыслях. Ещё утром она нежилась от моих ласк и под действием дофамина стонала мое имя. А сейчас она ушла, забрав с собой весь свет, наполняющий мою квартиру в последние месяцы.
Темнота, окутывающая комнату, постепенно пожирала меня, засасывая в себя. Безысходно спустившись по стене, положил голову на руки, лежащие на коленях. Отчетливый звук моего сердца раздавался в голове, постепенно снижая темп биений.
«Ты так просто ее отпустишь?», — спросил меланхоличный внутренний голос.
Собрав всю волю в кулак, поднялся, направляясь к выходу. Рядом с брелком от машины, нашёл комплект ключей Ники, на котором висел брелок с маленьким львёнком.
— Смотри, какая прелесть. — с восторгом пропищала Ника, на что-то наткнувшись в магазинчике сувениров Неаполя.
— Что там? — устало спросил я. Эта девушка, как сорока, обращала внимание на все блестящие безделушки, умоляющее прося купить их.
— Симпатичный львёнок. — она схватилась за брелок, показывая мне.
— Зачем он тебе? — я театрально закатил глаза.
— Повешу на ключи от твоей квартиры. — гордо произнесла она. — Он будет напоминать мне о тебе.
Тяжело вздохнув, я отдал деньги за очередную побрякушку. Но Ника так радовалась ей, словно маленький ребенок подаренному щенку, что мне стало безумно тепло на душе. Прижав ее к себе, нежно прикоснулся к ее мягким губам, понимая, насколько я счастлив рядом с ней.
Сняв львёнка, прицепил его к ключам от машины и спустился на парковку.
Единственным местом, куда она могла поехать была квартира Жени. Прибавив газ, буквально за двадцать минут доехал до неё. Перед въездом во двор мне встретилось выезжающее такси. Предчувствие кольнуло сердце, но я не придал этому значение.
Поднявшись на нужный этаж, подошел к двери и буквально вдавил кнопку звонка.
— Какого черта? — в открывшейся двери появилась разъяренная Женя. — Ты?
— Где она? — я не обратил внимание на ее возмущения и прошёл в квартиру. — Ника! Ника, выходи! — кричал я, зайдя во все комнаты и кухню.
— Нет здесь ее. — уже более спокойно произнесла девушка, исподлобья смотря на меня. — И не будет уже.
— Что? — переспросил я, не понимая смысл ее слов.
— Это ты во всем виноват. Ты! Из-за тебя она уехала! — ее гневно тихий голос разрывал сильнее, чем крик.
— Я не понимаю… — прошептал я, подойдя к ней.
— Наверное, прекрасно кувыркаться с бывшей, когда дома ждет верная и преданная дура, да? — ее слова были пропитаны удушающей болью.
— Что ты такое говоришь! — я схватил ее за плечи, слегка потряся. — Я бы никогда…
— Какое же ты брехло, Львинский! — Женя вырвалась из моего захвата. — Убирайся из моей квартиры, пока я тебе рёбра скалкой не пересчитала!
— Объясни мне все спокойно! — крикнул я, пытаясь добиться от неё внятного ответа.
— У бывшей своей спроси, Иуда. — она отошла к двери, открывая ее на распашку. — А сейчас свали, пока я не вызвала полицию.
Я пошёл на выход, остановившись около неё, спросил:
— Куда она уехала? — мой голос был пронизан мертвым отчаянием.
— И после всего, что ты сделал, считаешь, что имеешь право это спрашивать? — она горько усмехнулась, вытирая слезу, катившуюся по щеке. — Ты потерял право голоса, Львинский. Гейм овер.
До боли стиснув зубы, я посмотрел на Женю. Она была права, сейчас я не имел никакого права что-то требовать с неё.
Вернувшись в машину, несколько раз с силой ударил по рулю. Боль, пронизывающая ладонь, не принесла желанного облегчения. Включив «драйв», до пола выжал газ и рванул на свадьбу к Калининым, желая получить исчерпывающие ответы на свои вопросы.
Несмотря на то, что часть гостей уже разъехались, веселье продолжалось. Я надеялся, что Мила ещё там — искать по городу ее совершенно не хотелось.
Зайдя в зал, стал искать объект своего интереса за столиками. На мою удачу, она сидела рядом с Астаховым мило воркуя.
— Что ты ей сказала? — сходу спросил я, нависая над испуганной девушкой.
— Что? Кому? — она непонимающе хлопала ресницами, что меня ещё больше раздражало.
— Последний раз спокойно спрашиваю, что ты сказала Нике? — но она продолжила молча на меня смотреть.
Со всей силы стукнув по столу, порезал руку о разбившееся стекло бокала. Сжав ладонь в кулак, стиснул зубы, чтобы не закричать.
— Антон, все в порядке? — спросил подошедший Полянский.
— Не лезь! — прорычал я на него, не сводя взгляд с Милы.
— Ничего такого. — она замялась, чувствуя страх. — Разыграла небольшую сценку, а она так легко поверила, что мы спали. Где же ее любовь до гроба?
