— Так. Девка. Ты так не нервничай, — выговаривает мне в полголоса. — Мы тебя конечно тоже в беде не бросим. Поможем, чем можем…
Господи! Да чем тут можно помочь?! Я убираю свою руку из-под горячей ладони младшего Степнова, который сидит передо мной на корточках с видом поверженного бойца, и встаю со стула.
— Спасибо за всё. И на этом давайте останемся друзьями.
Выхожу из кухни, чтобы не разреветься на глазах у всех троих от безвыходности ситуации. А эта Лиза недовольно дует губы мне в спину.
— Психованная какая. Глебусь, забей. Сейчас так заживём с тобой…!
Глеб вместо того, чтобы обрадоваться такой перспективе, смачно выругавшись, бросает её на кухне со своим стариком и идёт за мной. Останавливается у двери. Пока я стаскиваю со шкафа свою сумку и как попало кидаю в неё свои вещи. Вот мне сейчас совсем не до того, чтобы правильно платьица укладывать, заботясь об их сохранности.
Мой мир опять разбился на осколки, а очередной мужчина, из-за которого это случилось даже не знает, что сказать в своё оправдание. Да и что тут скажешь?!
В любви мне явно не везёт. И этим всё сказано.
— Алис, — начинает он. — Я понимаю, что это полный пиздец, но может ты не будешь торопиться? В конце концов я могу заботиться о ребёнке на расстоянии. Жить с тобой будем. Ей просто будем помогать.
Он трёт рукой свой сморщенный лоб. Смотрит на меня с надеждой, а я невесело хмыкаю, вспоминая Игоря и его мать. Не хочу так по-скотски.
— Глеб. Хоть ты не будь мудаком. Не бросай своего ребёнка. Женщины того не стоят.
Я сама принимаю такое решение. Закрываю сумку, чуть не ломая молнию, и он подходит ко мне.
— Останемся друзьями? — говорю я избитую фразу, а на глаза опять набегают слёзы.
— Друзьями, — повторяет за мной Глеб. Приближается ко мне вплотную и неловко коснувшись пальцами моей руки неожиданно остервенело целует губы. Я не могу так. Мне больно. Так больно что хочется умереть, но держусь из последних сил. Отталкиваю его через несколько секунд. Беру сумку и выхожу из комнаты. Из квартиры. Уже когда оказываюсь возле двери однушки моей мамы, вдавливаю кнопку звонка до упора, и всё-таки не выдерживаю, и всхлипываю.
Мать открывает дверь почти сразу и при виде меня в таком состоянии громко негодует.
— Да что опять с тобой стряслось?!
На новом всхлипе выговариваю ей про беременную Лизу и мать приобнимает меня за плечи и заводит в нашу квартиру.
— Дверь ему яйцами забросаю. Что за мудозвоны!
Из спальни выходит этот её Анатолий в белой вытянутой майке и семейных трусах с кучей лысых продрогших петушков на ярко-голубом фоне. Явный подарок матери. Только у неё такое чувство юмора, чтобы нацепить нечто подобное на своего пузатого мужика.
Мама гарчит и машет ему рукой, чтобы проваливал обратно в комнату или надел хотя бы портки, а не светил своим хозяйством перед её дочерью. Заводит меня на кухню. Чиркает спичкой по спичечному коробку и ставит чайник на газовую плиту.
— Я тебе раскладушку здесь поставлю. Сама понимаешь, там ты не к месту, — выговаривает мне пока я жмусь в угол на нашем диване у окна.
— Да мне уже всё равно.
Хочется плакать, но слёз уже почти не осталось. Так доконала меня эта жизнь. Неужели в ней для меня счастье просто не предусмотрено? Где я была, когда его раздавали нормальным людям?! Можно было бы придираться и верить, что Лиза обманывает. Но зачем? Глеб обычный мужчина. Да любимый мной. Но он не какой-то там крутой бизнесмен, чтобы страдать такой ерундой и врать ему про свою беременность. Молча упираюсь подбородком на скрещенные на столе руки. Смотрю потухшим взглядом в стену. Так что даже моя мать не решается мне что-то плохое сказать. Она может. Я знаю. Но вместо этого тяжело вздыхает и качает головой.
— Вот ведь. И даже коньяка тебе сейчас не нальёшь. Что за жизнь?
Действительно. Она пока не задалась.
35
Я думала, что с работой всё будет немного сложнее. Хотя именно это мне уже было безразлично. Всю ночь пролежала на раскладушке на кухне уставившись в потолок. Мать с этим Анатолием меня даже не трогали, решив оставить наедине с моими проблемами.
В наш офис утром я явилась с чернющими кругами под глазами и абсолютно никакущим видом. Зашла в наш кабинет, который делила с Надеждой и Галиной. Глупое имя у Надьки. Вот лично во мне уже никакой надежды не осталось. Ни на что.
Смотрю безрадостно на своих бывших подруг, которые устраиваются на своих рабочих местах и жду появления нашего начальника. И Вячеслав Сергеевич не заставляет себя долго ждать. Честно говоря, я думала, что он буквально с порога сразу же укажет мне на дверь, но мой босс вошел в помещение к нам девочкам, как никогда счастливым.
Едва взглянув на меня, он повел бровью и с довольной улыбкой на своей физиономии выдал:
— Вагина. Ну-ка пройди за мной в кабинет.
Вот уж не думала, что увольнять меня будут буквально светясь от счастья. Хотя я же беременная. Уволить просто так меня на самом деле по закону не могут. По крайней мере сейчас. Разве что отомстить как-нибудь гаденько, или сделать так чтобы сама ушла. Но что за чертовщина? Он что совсем двинулся после вчерашнего?
На всякий случай прихватываю с собой свою сумку и плетусь за ним в его кабинет. В последнее время я уже привыкла, что меня вышвыривают как котёнка отовсюду, откуда только можно. Так что в любом случае надо быть всегда наготове.
Захожу в комнату, и Зубов закрывает за мной дверь.
— Вагина, я тебе тут премиальные обещал, — начинает мой начальник, усаживаясь за стол. Так причина его радости в том, что у него есть веский повод покрутить фигу у меня перед носом вместо этих премиальных? Или что?
Стою и мну сумку в своих руках.
— И что? Хотите их отменить из-за того, что я вчера ушла?
Вячеслав Сергеевич ёрзает на офисном кресле устраиваясь поудобнее, но после моих слов вскидывает голову и поднимает на меня блестящие глаза.
— Да ты что?! Вагина, я тебе даже приплатить готов за то, что ты ушла! Там такое после этого началось…
