1
Я ушла от мужа две недели назад. Подала на развод. Аккурат после того, как застукала своего Игорёшу с какой-то б… Другой женщиной в общем. Съехала от него обратно в однушку к матери. Естественно ни она, ни я, пока недовольны подобным раскладом, но ничего не поделаешь. Первое время придётся терпеть друг друга, потому что ушла я от мужа ни с чем. Гордо. В общем так, что моя мать, да и я сама частенько называю себя дурой. А просто не нажила я с ним ничего особенного, ведь замуж выходила за бедного, зато по любви. Любовь оказалась подругой изменчивой, так что раскладывая кресло-кровать в нашей единственной комнате и засыпая под «мыльные оперы», я теперь каждый вечер стискиваю зубы, слушая бубнёж матери о том, что я срочно должна искать себе нового мужа. Или хотя бы помириться со старым. Ведь мне уже, с ума сойти, почти двадцать пять, детей пока ещё нет, а биологические часики уже тикают. По мнению моей матери. Я же после измены Игоря сейчас в принципе на мужиков без презрения смотреть не могу. А уж о том, чтобы с этим блудливым мудаком помириться так и речи быть не может! Вот и коплю деньги на то, чтобы съехать от неё хоть куда-нибудь. Но к сожалению, с моей скромной зарплатой и нашими ценами на жильё — это довольно сложная задача.
В один из дней после моего переезда утром мать выходит со мной в подъезд, и мы сталкиваемся с нашим соседом. Глебом Степновым. Я не успеваю закрыть дверь как мать уже шепчет на ухо.
— Вон хоть к Глебушке приглядись. Тридцать четыре года. Взрослый. Точно баб менять не будет, потому что давно семью заводить пора.
Я чуть ключи от двери не выронила. Поворачиваюсь с опаской к этому мужику в татуировках, покрывающих его волосатые руки и краснею, как матрёшка из-за бестактности матери.
«Глебушка» уже упер кулаки в бока и с жутким оскалом на роже, потому что наверняка слышал её нифига не приглушенный шепот, осматривает меня с головы до пят. Я матерно выругалась. Про себя естественно. Потому что он, черт возьми, выглядит, как какой-то водитель грузовика! Здоровый, небритый мужик с темными вечно взъерошенными волосами, карими глазами, и дебильным чувством юмора. К тому же старше меня почти на девять лет. И вот в отличие от матери я прекрасно помню, что живем мы с ним по соседству не первый год. Что когда мне было шесть он дергал меня за банты на голове. В мои тринадцать этот придурок называл меня сикилявкой. Слишком много я о себе воображала. А в восемнадцать уже карамелькой из-за моей девичьей фамилии. Звал пить к себе пиво и ржал как ненормальный, когда я дергалась от его байка словно припадочная, стоило ему въехать в наш двор с очередной своей бабой. И вот это по мнению моей матери идеальный кандидат в мужья для меня? Да я лучше удавлюсь! На тех самых бантах, за которые он меня дёргал!
А моя маман словно бы и не в курсе, что с этим идиотом я с детства знакома. Так вежливо расплывается в улыбке перед этим мужланом и выдает:
— Глебушка! Ты же помнишь мою Алису?
Мне в этот момент хочется провалиться сквозь землю. Что же я совсем, по её мнению, пропащая, если уже с таким должна связываться?
— Алиску? — подмигивает мне так, что меня передёргивает. — Как Алиса в стране чудес? — ржет над своей тупой шуткой, и я корчу рожу.
— Гы-гы, блин. Скорее, как Алиса в стране придурков!
Мать шикает на меня, словно я глупый ребёнок, а Глеб уже ласково и раскатисто добавляет:
— Как не помнить такую Карамельку?
Я краснею до кончиков ушей из-за его скабрезных намёков и сального взгляда, прохаживающегося по моей груди, прикрытой обтягивающей блузкой. Но ещё хуже поступает мать, когда, залившись румянцем выговаривает.
— Так не Карамелькина она теперь, а ВАгина.
Мать делает ударение на первый слог в этой отвратной фамилии. Просто я в загсе сдуру ляпнула, что возьму фамилию мужа, а теперь даже этот придурок, переспрашивает:
— Кто??! — поднимает взгляд на мое пылающее от стыда лицо и заходится таким диким хохотом не в силах сдержать смех, когда до него доходит, как ещё это может звучать. Господи, как мне уже надоел за эти полтора года брака подобный юмор. Вот только разведусь и обязательно поменяю фамилию обратно! Уж лучше быть сокращённо Карамелькой, чем той, о ком этот имбецил подумал!
Поворачиваюсь к нему с убийственным взглядом. Умела бы испепелила. Но к счастью для Глебушки я такими способностями не обладаю. Зато моя мать рассыпается перед ним в комплиментах, за какую-то починенную розетку и выключатель, чтобы сменить тему.
— Ты просто наш спаситель. Что бы мы без тебя делали? Пропали бы, наверное, точно! — слушаю её щебет и чуть не рычу про себя, чтобы она хотя бы только за себя говорила. Потому что лично мне вот этот «спаситель» абсолютно до лампочки вместе с его талантами мастера на все руки. Я-то и без него бы справилась! Молча закрываю квартиру и иду с матерью к лифту. Степнов естественно тащится за нами. Заходит с нами в грузовой, и мне в нос ударяет его запах. От него ещё и разит за километр как от быка. Самцом. Так что хочется зажать нос и не вдыхать этот аромат мужского одеколона, и уж тем более не чувствовать жар его тела, который от него исходит.
Понятия не имею, что в нем находит моя мать, но мне всегда нравились другие мужчины. Более утонченные что ли. Интеллигентные. С которыми мне не хочется материться или прибить лопатой однажды ночью. Вот, например, как мой начальник. Вячеслав Сергеевич. Одет всегда с иголочки. В костюме. Серые умные глаза источают спокойствие. Не то, что у этого. По нему же за километр видно, что это бл*дун высшей категории. И куда только моя мать смотрит?
Глеб нажимает на кнопку, и двери лифта закрываются. Мама всё ещё не может угомониться и пытается то ли меня сосватать этому придурку. То ли выведать подробности, насколько он выгодная партия.
— Ты же к нам надолго теперь, Глебушка?
Глеб несколько лет работал и проживал в столице. А два месяца назад вернулся домой, потому что бабка, вырастившая его, умерла, а его вреднючий дед, оставшись один уже не справляется, но перебраться к внуку не хочет. И сейчас этот внук стоит чуть впереди нас и кривит усмешку на своей роже одним уголком губ.
- Да теперь, наверное, насовсем уже, Валентина Петровна. Так что будем часто видеться.
