Да что ж такое?!
Выдернула свою ладонь из его захвата. Смотрю в глаза его бабушки, надеясь от неё получить хоть какую-то поддержку. Всё-таки он мой начальник. А вылететь с работы из-за этого спектакля я бы не хотела. Бабка же, придя наконец в себя, поворачивается к матери Вячеслава Сергеевича, и та, кое-как скривив улыбку, находит оправдание своему чаду:
— Ну. Кто в молодости не экспериментировал? Слава богу хоть сейчас одумался! Да, мам?
Смотрит с надеждой на старушку, а у меня глаза на лоб лезут. Да пи*дец, экспериментатор! Моему возмущению нет предела. И ну её уже на хер эту работу! Я не собираюсь до конца жизни быть для кого-то ширмой лишь бы прикрыть чью-то хитрую шкурку!
Выдернула свою руку из одобрительного захвата начальника.
— Ну знаете! Это уже перебор! И я больше не собираюсь в этом участвовать!
Вскочила со стула, дернула за кольцо. Один раз. Второй. Но это чёртово украшение будто намертво впилось в мой палец. Гадство! ГАДСТВО!!! Плюнула, и решила, что потом верну.
Схватила свою сумочку с телефоном и быстрым шагом пошла к выходу из ресторана. И пусть они всё списывают на импульсивность невесты. На полученный стресс из-за появления любовника жениха. Да на что угодно! Мне уже, честно, абсолютно всё равно! Даже на то, что с работы могу вылететь. В конце концов продажником можно и на удалёнке работать. Чего-чего, а таких вакансий у нас навалом. Я уже на всё согласна лишь бы поскорее этот цирк с моим начальником закончился. Выхожу из здания. По инерции иду по улице, а потом вдруг понимаю. Ну что я здесь делаю вообще? Достаю телефон из сумочки. И думаю, что к чёрту эту гордость. И к чёрту его Лизу! В конечном итоге я всегда думаю одно, а поддавшись эмоциям делаю совсем другое. Я просто хочу быть с ним. И меня уже не волнуют все эти глупые условности. Без малейших сомнений набираю его номер и после нескольких гудков слышу свое имя в телефонной трубке.
— Забери меня, — говорю без предисловий. Стараюсь быть спокойной, но в моем голосе кажется слышны просящие нотки. Называю адрес и уже минут через двадцать или двадцать пять вижу, как Глеб вышагивает ко мне по тротуару, оставив свою машину где-то неподалёку.
Прячу глаза, обвиваю его шею руками, так что Глеб усмехается.
— Ну вот. Сама ушла, а теперь ластишься как кошка.
Я сквозь слезы улыбаюсь, и он целует мои губы, обхватив лицо ладонями. Бывший муж здорово пошатнул мою уверенность в себе. В том, что меня можно любить вот так. Без измен. Я разучилась доверять и сейчас чувствую себя как никогда ранимой. Не могу не спросить.
— А что было с Лизой, после того как я ушла?
Глеб пожимает плечами.
- Дал денег на такси. Она на вокзал собиралась. К матери в деревню на какое-то время. Что там ещё могло быть?
Поднимаю на него глаза, решаясь высказать ему всё, что, по моему мнению, там могло быть, и Глеб хохочет из-за моих дурных мыслей через минуту. Тискает опять как медведь, потом взволнованно ощупывает мой живот, а я льну нему.
— Вот ты, дурёха, Алисён. Доверяй мне хоть немного. Зачем сразу худшее-то думать?
Глеб берет меня за руку и легонько сжимая мои пальчики неожиданно замирает. Поднимает ладонь. На одном из пальцев опять посверкивает на солнце кольцо, «подаренное» Вячеславом Сергеевичем. И только что улыбчивое и счастливое лицо Степнова будто каменеет.
— Это что?
Спрашивает каким-то безэмоциональным тоном, и я путанно объясняю, что этот Вячеслав Сергеевич тот ещё придурок. Объясняю ему всё. Включая приход Вали.
— Ну психанула. Ушла. Ещё это дурацкое кольцо не снимается! Может я остаться должна была? Потом как-то всё высказать ему. Чтобы не травмировать его стариков. Но, Глеб, я не выдержала. Наверняка теперь вылечу с работы как пробка из-за этого всего. Ну что ты опять смеешься надо мной?
— Да и хер с ней с твоей работой, — успокаивает меня Степнов. Справимся как-нибудь. Кольцо только вернёшь своему… метросексуалу.
— Ну, Глеб! — тычу кулачком ему в бок, а он сжимает в объятиях. Ржёт над тем, что ревновал оказывается не к тому.
Я краснею, и он тянет меня к машине. Хотя, не доходя до неё несколько шагов, мы все равно обнимаемся, и он опять целует меня сквозь смех. Мне так тепло с ним. Никогда не думала, что буду чувствовать нечто подобное к мужчине. Особенно к такому, на которого в юности даже внимания не обратила бы. Я действительно с ним слабая. Женщина, как он говорил. Сейчас даже несмотря на то, что он старше меня. Грубоватый, как говорит его дед. А я всё равно влюбляюсь в него с каждым днём всё больше. Где раньше были мои глаза? Почему я до всех этих событий его не замечала? Хотя, наверное, обрати я на Глеба внимание в свои восемнадцать, когда он только меня приметил, вряд ли бы у нас что-то получилось. Он был другим. Я и сама на многое смотрела совсем по-другому. Да и сейчас я ещё не верю в свою удачу и боюсь, что моё хрупкое счастье развалится как карточный домик. И может не просто так?
Ведь когда мы за руки заходим через несколько часов в квартиру Степновых, то на их кухне нас опять поджидает неприятный сюрприз в виде его бывшей. Рядом с ней сидит растерянный дед Степан, а Лиза, увидев нас, радостно округляет глаза и словно птичка вспархивает со стула.
— Глебусик, ну где ты ходишь? Я тут уже с дедулечкой твоим познакомилась. Вот сидим. Чай пьём.
Ни я ни Глеб не ожидали от деда такой подставы, но тот лишь пожимает плечами и ошарашенно говорит:
— А я что? Мандень твоя говорит, что ребёнка от тебя ждёт. Что я её выставить должен был?
Я кажется слегка покачнулась, но крепкие руки «Глебусика» удержали меня на месте. Как-то многовато потрясений для одного дня. Дайте хоть отдышаться, ёлки-палки!
34
Сижу на кухне у Степновых спустя несколько минут и Глеб отпаивает меня горячим чаем, пока его Лиза заливается соловьем. О том, как узнала о своей беременности. О том, как бросила богатого араба ради Глеба. Приехала сюда. Гордо промолчала о своём положении, встретив Глебусю с другой девушкой возле лифта. Но уже на вокзале передумала, и вернулась. Позвонила в дверь квартиры Степновых и, увидев Степана Георгиевича, всё ему рассказала. С каждым её словом меня кажется начинает колотить всё больше. Потому что я понимаю, что всё. Моя сказка на хрен закончилась. Никакую шведскую семью с кучей милых детишек мы не заведем. А Глеб конечно не бросит своего ребенка вместе с его матерью на произвол судьбы ради меня. Дед Степан кряхтит и виновато поглядывает на меня, потому что, по его мнению, большей частью из-за него я оказалась в такой ситуации. Это он меня обнадёжил. В глубокой симпатии своего внука опять же уверял.
