Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
* * *
В следующие несколько месяцев я изо всех сил старалась не беспокоить мать. Она уходила все чаще, я оставалась с отцом и совершенно против этого не возражала. В те вечера, когда мама уходила, мы играли в мяч, ходили за мороженым и готовили ужин. Она хотела стать актрисой и постоянно ходила на пробы, встречалась с агентами или другими актерами за выпивкой. Ей всегда хотелось попасть на телевидение. Она уверяла, что на Среднем Западе такого не случится, и постоянно твердила отцу, что нужно переехать в Лос-Анджелес.
У него была не самая высокая, но важная должность на местном сталелитейном предприятии, и он не мог просто бросить работу, пока у семьи нет других доходов. В Лос-Анджелесе не предлагали привычную для отца работу, и они постоянно ссорились из-за того, что он не найдет место в Калифорнии.
Один раз мама снялась в рекламе средства для мытья посуды «Доун». Она сделала копию чека и повесила ее в рамочке на кухне. Стоило отцу заговорить про бюджет, пожаловаться на наши финансовые проблемы, надев очки и взяв большой калькулятор в руки, как мама щелкала искусственными ногтями по рамке и настаивала, что она тоже вносит свою долю.
Хотя мне одежду покупали в секонд-хенде, потому как мама считала, что я все равно запачкаю новую одежду в школе, сама она приходила домой с новыми сумочками, драгоценностями и яркой винтажной одеждой, которая выглядела очень дорого. Я никогда не спрашивала, откуда все это, и не просила купить мне новые вещи или хотя бы игрушку. Иногда в ее отсутствие я наряжалась в ее платья и красилась, изображая из себя актрису. Я разрисовывала лицо и прыскала на ключицы духи, как тысячу раз делала она.
Если она спрашивала, куда подевалось то или это, отец придумывал какое-нибудь жалкое оправдание, что он убрал в другое место или постирал, или косметика закатилась под кровать. Он знал, чем я занимаюсь, слышал, как я пою и танцую в их спальне, в любимой одежде матери и с ее косметикой, но никогда не запрещал.
По выходным я играла с другими соседскими детьми, хотя у меня не было настоящего друга. Казалось, мы живем в Индиане временно, ведь маме всегда хотелось жить в другом месте, и потому я не слишком привязывалась к другим детям. Ходила в школу, делала уроки и играла.
Но не вкладывала душу ни во что, и друзья это чувствовали. Меня никогда не приглашали на детские праздники или в гости с ночевкой. Все приходили в школу после очередного дня рождения, радостные и полные впечатлений, а я просто доставала свой обед из бумажного пакета и делала вид, что мне все равно. Не сказать чтобы я была изгоем, просто обо мне вечно забывали. Я была никем. Недоразумением.
Только моя мать была душой нашей семьи, больше ни для кого не было места. Мне так хотелось братика или сестренку, хоть кого-нибудь, с кем я могла бы играть и о ком заботиться. Но я и не заикалась об этом при матери, она питала к детям отвращение, как некоторые люди к паукам. По сравнению с ее чувствами, мыслями и действиями я была вторична. Я привыкла не высовываться и ходить на цыпочках. Просила немного, а ожидала еще меньше.
Каждый раз, когда мне что-то нравилось, наступало разочарование, и это вошло в привычку. И я просто молилась. Не думаю, что я верила в Бога, я слабо представляла себе его, а может, ее. Но на тот случай, если он существовал, я просила о переменах.
Мне нужно было за что-то ухватиться – нужен был какой-нибудь добрый знак, лучший друг, потрясающие каникулы, новая мама. Я была еще слишком мала для разочарований, но такой меня сделала мать со своей всепоглощающей мечтой о Голливуде.
после
Итан проснулся поздно. Я уже уложила Эмму и решила утопить печали в чашке кофе без кофеина и бутерброде с арахисовым маслом и бананом. Я услышала Итана до того, как увидела: тяжелые шаги из подвала звучали предупреждением. Я как раз слизывала последние крошки хлеба и арахисового масла с ножа, когда Итан вышел из тени на верхней площадке лестницы.
Я откашлялась и засуетилась, насыпая молотый кофе в кофеварку. Налила в нее воды до самого верха и нажала кнопку «Пуск», а уж потом обернулась.
– Ты больше не пользуешься «Кемексом»? – спросил он.
Это было похоже на предложение мира, и я приняла его.
– Ну, сам понимаешь. Я не планировала все это.
Мы оба рассмеялись, и наш печальный смех еще надолго повис в воздухе гостиной.
– Прости за то, что испортила твои планы… с подругой.
Он отмахнулся и пошел на кухню. Скрестил руки на груди и прислонился к столу. Я вдыхала такой родной запах его кожи. Все мое тело загудело, и я снова откашлялась. Итан стоял всего в шаге от меня. Как легко было сократить это расстояние и броситься к нему…
– И что теперь?
– Точно не знаю.
– В смысле… Как у тебя это получилось? Почему тебя не ищут? Никто не видел, как ты ее увела?
Меня кольнуло слово «увела», но я знала, что он прав и что мне повезло. Я пожала плечами и встала на цыпочки, чтобы достать из шкафчика кружку.
– А мне можно?
Я озадаченно посмотрела на него.
– Кофе? Ты начал пить кофе?
Во мне вскипела злость. Я представила, как он пьет кофе с новой подружкой, и хотела заорать.
– Иногда. – Он повел плечами. – Как-то вот захотелось.
– Ну, он без кофеина, так что ты не взбодришься и все такое.
– Мне подойдет.
Я неохотно вытащила вторую кружку, дождалась, когда приготовится кофе, и налила нам по чашке. Почти шесть лет я умоляла его выпить хоть чашку, и теперь он захотел сам? Что это стряслось?
Мы дули на кофе и неуверенно пили, стараясь не обжечься. Какие еще перемены в нем произошли? Какие секреты он хранит?
– Итак, ее семья. Расскажи подробнее, – попросил он.
– Уверена, что пресса уже описала их куда лучше, чем сумею я.
– Ну, я не особенно много смотрел, но… Пропавшая белая девочка привлекает немало внимания прессы…
Он хрустнул пальцами и вздохнул.
– Да. Хотя это несправедливо.
– Кажется, я даже видел петицию о том, чтобы срубить ту рощу.
– Та роща…
В ней я пряталась. Именно благодаря роще я сумела сюда добраться.
– Что насчет рощи?
Он сделал большой глоток.
– Ничего. Я кое-что читала, но с телефона. А связь здесь паршивая. Ты изменил пароль… – Прозвучало это с укором. – Я к тому, что сайты загружаются целую вечность.
Я переместилась в столовую и плотнее запахнулась в кофту. Несмотря на жару, после заката температура снаружи всегда падала.
– В смысле, я понимаю, что это безумие. Но если бы ты видел ее родителей… ее мать, как она трясла Эмму и кричала на нее. Кошмар.
– Не сомневаюсь, но…
– Знаю, знаю. Но я тоже совершила ужасный поступок.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
