— Кто? Мигрень? — устало поинтересовался Дамир, как мне показалось, даже слегка покачиваясь от порывов ветра.
— Леди Шепар, кто же ещё?! Я всё знаю, мальчик мой. Твоя престарелая бабушка ещё не выжила из ума и умеет делать выводы. На фамилию твоего отца было приобретено два билета, пусть и в отдельные каюты. Где твоя невеста или уже жена?
Дама, совсем не выглядевшая, кстати сказать, как «бабушка», обратила свой взор на меня, поскольку больше представительниц женского пола рядом с её внуком не наблюдалось. Во всяком случае, живых.
— Простите, дорогая, что не заметила вас сразу! Это не удивительно, учитывая, какая вы бледная, бедняжка. Похоже, путешествие не было приятным, но иногда приходится переживать плохое ради хорошего. Надо же, а я никогда не верила во всякие там предсказания. Но, сбывшееся одно ещё не говорит о том, что они все верные, правильно?! Как же я рада, что теперь мы все наконец-то будем вместе после стольких лет! Ну же, обнимите свою новую родственницу!
Мне раскрыли объятия и улыбнулись, совершенно не обращая внимания на очень даже помятой вид «невесты», одетой весьма скромно, что, несомненно, говорило в пользу бабушки некроманта. Но я, в отличие от неё, знала правду и уже собиралась её озвучить, когда Дамир опередил меня.
— Ты всё неправильно поняла, это не та девушка. Яирали здесь, — указал маг на свой багаж.
Я заметила, как дама побледнела после его слов и вытащила кружевной платок, но, отдать ей должное, быстро взяла себя в руки, не ударившись в слёзы или что-то подобное.
— Мне очень жаль, дорогой. Теперь я понимаю, почему ты так плохо выглядишь. Катарина Милл, представлюсь сама, теперь уж не до соблюдения условностей, девочка моя, — обратилась она ко мне и сразу же обняла, как и собиралась сделать до этого. — Какое несчастье! Всё расскажете дома, не здесь же нам оставаться. Дамир, следуй за нами и не возражай, сделай милость. Я приказала приготовить шикарный ужин и послала за твоей непутёвой матерью. А Торин и так у нас гостит, приехал по делам этой своей школы. Ах, ты же ещё не знаешь, кем стал вой дядя. К себе ты ещё успеешь. В заброшенном на такое длительное время доме, я уверена, полный беспорядок, несмотря на то, что я периодически направляла туда служанок избавиться от пыли и прочего.
Всё это Катарина Милл произнесла быстро и решительно, но смотря не на внука, а почему-то на меня. Когда она замолкла, я представилась, не желая выглядеть невоспитанной. Как мне показалось, быть неопрятной — уже вполне достаточно для нужного впечатления. И назвала я, конечно, только своё имя без приставки фамилии Шепар, поскольку никаких прав на неё у меня не было.
Пусть даже Дамир по одному ему известной причине именовал безродную меня подобным образом, но он её носитель, а я нет. Родственница мага, просто кивнув и взяв несостоявшуюся невесту под локоть, сразу устремилась к карете.
Перед нами шёл какой-то человек и следил, чтобы дорога была более-менее свободной, насколько это вообще возможно на пристани, поэтому обошлось без столкновений и других неприятностей. Вполне могло статься, что одного толчка или просто резкого движения мне хватило бы, чтобы упасть в обморок. Именно по причине плохого самочувствия, я молчала всю дорогу, пока мы ехали в имеющей очень мягкий ход карете, ждавшей нас не так далеко — буквально за углом здания, расположенного напротив причала.
Устроившись на удобном сидении в полумраке кареты, я почувствовала себя гораздо лучше, чем на шумной улице. Облегчённо выдохнула и прикрыла глаза, облокотившись на мягкую стенку, обитую приятной на ощупь и прохладной тканью. Катарина села рядом со мной и постоянно поглаживала по руке, как бы успокаивая. Наверное, она решила, что я родственница погибшей невесты её внука, но пусть уж он сам объясняет, кто я такая и что теперь буду делать в их доме. На самом деле я чувствовала себя настолько так плохо, что мне было всё равно, хотя в обычном состоянии я бы вряд ли вытерпела прикосновения постороннего человека, пусть и желающего поддержать. Даже выстави некромант меня в этот момент из кареты, я тоже возражать не стала бы, просто тихо устроившись умирать на обочине. Поэтому я просто ждала, когда всё закончится тем или иным образом, и волнений о собственной судьбе не испытывала. Всё, чего я желала в этот момент — оказаться в лежачем положении где-нибудь в достаточно холодном месте и даже немного пожалела, что решила отправиться за море, а не поехала в ледяную пустошь, как мне советовали.
Долго не видевшиеся родственники тихо обсуждали других членов семьи, чьи имена мне ровным счётом ничего не говорили, события, которые случились за время отсутствия Дамира, и пока не касались темы его пребывания на острове. Всё вежливо, спокойно и без какой-либо агрессии, которую я привыкла видеть в некроманте. Ему, видимо, тоже нездоровилось, потому как разговор внука и выглядящей очень молодо бабули постепенно затих, сменившись её вздохами. В наступившей тишине я, кажется, задремала, так как очнулась уже не в карете, а в мягкой постели, вполне себе реальной, а не приснившейся.
Плотные шторы закрывали окно, что не позволяло определиться со временем дня, в которое я пришла в себя. Это, по большому, счёту было не так и неважно, хотя знать всё же хотелось. Но вставать ради удовлетворения простого любопытства я пока оказалась не готова, поэтому начала с изучения комнаты. Напротив кровати у стены стоял низкий столик, на котором догорала единственная свеча, вставленная в большой, явно рассчитанный на гораздо большее количество, подсвечник. Её тусклый свет позволял немного рассмотреть место, где я несколько неожиданно для себя, но вполне объяснимо оказалась, при этом скрывая мелкие детали и искажая очертания предметов.
Почти половину комнаты занимала широкая кровать, ставшая моим наблюдательным пунктом. Сверху кровожадно нависал балдахин и пугал изображениями животных, чьи пасти поблёскивали зубами, готовые, казалось, захлопнуться на моей шее. Передёрнула плечами и попыталась убедить себя, что это лишь игра света, точнее, почти полного его отсутствия, но на всякий случай подвинулась ближе к краю. С левой руки — зашторенное окно и два кресла, между которыми приютился совсем крохотный столик. По правую — дверь, а сбоку от кровати с той же стороны ещё одна. Вот и вся комната, наполненная свечным ароматом и пугающими тенями. Спать уже не хотелось, но и желания сломать себе едва вылеченную или вторую конечность в темноте тоже не наблюдалось. Поэтому выбрала наиболее безопасный вариант — тихо сползла с постели и перебралась на одно из кресел. Уютно устроилась в нём, поджав ноги и подобрав колени к подбородку, после чего отодвинула штору, чтобы выглянуть в на улицу. Окно оказалось большим и высоким, фактически заменявшим стену, и вид, открывшийся из него, тоже был весьма любопытным.
ГЛАВА 19Затаившись в кресле, я с замиранием сердца смотрела. Чем это было для меня — подарком или мучением, не знаю, но оторвать взгляд не могла. В глубине простиравшегося за домом сада, мелькая среди причудливо постриженных кустов, появлялась и снова исчезала фигура Дамира. Как ему удалось восстановиться за время моего сна, который не мог длиться слишком долго, если судить по солнцу, оставалось для меня загадкой. Но в этот самый момент он, тренировался с кинжалами, вдруг появляющимися и исчезающими снова. Дамир явно больше не страдал ни от упадка сил, ни от прочих недомоганий и даже вроде как поправился, но уверенной в этом я быть не могла. Вот гибкое тело уклоняется от ударов невидимого противника, почти падая на землю, затем резкий бросок, кувырок, снова выпад. И так без остановки. Светлые волосы были не просто собраны в хвост, а заплетены в причудливую причёску, поэтому не мешали некроманту совершать совершенно невероятные на мой взгляд движения. Никогда бы не подумала, что Дамир самый настоящий воин. Хотя, если подумать, боевые монахи тоже маги, а с мечами и прочими рабочими инструментами не расстаются. Сердце в груди останавливалось, когда некромант вдруг скрывался из вида. А рассудок пытался напомнить — не стоит любоваться мужчиной, которому ты не просто безразлична, а противна настолько, что он и рядом находиться не может. Вопреки этой вполне здравой мысли, я всё же надеялась, что тренировка Дамира продлится ещё достаточно долго, чтобы я могла вдоволь на него насмотреться.
