Темьян оглядел зал, наткнулся взглядом на Бродаря и заметил, что ни Кайи, ни Соланны в зале нет. Пирс, видно, и впрямь запер жену на замок от греха подальше.
В роли главного судьи выступал Свирин. По законоположению Беотии сельский подеста являлся кем-то вроде королевского наместника: он собирал подати для казны, он же вершил суд. Кроме него в судьи выбирали еще двоих – самых уважаемых жителей. Одним из них был кузнец Шатуба. Он горячо выступил в защиту Темьяна. Но второй – мельник, сын которого часто был бит Темьяном на арене, не скрывал своего негативного отношения к «грязным урмакам» вообще и Темьяну в частности. Ему было наплевать на правду, главное – наказать оборотня!
Кайи на заседании не было – порядочную женщину решили не подвергать дополнительному позору. За нее говорил Ксил Бродарь. Со скорбным выражением лица он убеждал присутствующих в злодейских планах урмака, рассказывал, как тот каждый вечер нарушал покой его семейства, выслеживая его наложницу и пугая его скотину так, что у той начисто пропало молоко. Молол еще какую-то чушь, Темьян не очень-то и прислушивался.
Когда самого Темьяна попросили рассказать о произошедшем, тот отказался говорить. Он не желал ни признавать свою вину, ни позорить Кайю, выставляя ее шлюхой и дешевкой. Порой даже мысленно оправдывал ее, предполагая, что Бродарь вынудил ее совершить подлость угрозами. А порой Темьян отчетливо понимал, что сделанное – часть ее собственной натуры. Она такая же, как и Бродарь, а все остальное – домыслы и иллюзии влюбленного Темьяна.
Домыслы и иллюзии… Если женщина прекрасна внешне, мужчине очень трудно поверить, что душа у нее безобразна. Особенно если влюблен в нее. Он скорее найдет тысячи причин, оправдывающих ее самый мерзкий поступок, чем согласится развенчать свою богиню!
Пока шло разбирательство, Свирин молчал, разглядывая с отрешенным видом дощатые стены. На подсудимого он не смотрел.
Наконец прения закончились. Мнение суда разделилось: кузнец признавал Темьяна невиновным, мельник настаивал на казни для «зверя». Решающим должен был стать голос Свирина.
Ожидая решения, Темьян поискал взглядом Бродаря. Тот сидел в первом ряду и с праведным гневом глядел на «насильника». Ни злорадства, ни усмешки в адрес поверженного – Ксил отлично владел собой и хорошо играл свою роль.
«Что же ты за человек, Ксил? Для простого крестьянина у тебя слишком много секретов», – подумал Темьян и пообещал себе разобраться с Бродарем при первой же возможности.
Наконец Свирин поднял голову. На Темьяна он по-прежнему не смотрел.
– Урмак виновен! Будет подвергнут казни!
Присутствующие заговорили, обсуждая приговор. Большинство одобряли, некоторые возмущались. Но в открытую не протестовал никто. Даже Хью. Он избегал взгляда Темьяна и держался в тени.
Несколько сельских парней взяли Темьяна под прицел арбалетов. Урмак окинул их ленивым взглядом. Если использовать личину Дракона, то наверняка можно уйти. Но… было лень. Драться не хотелось, и ярости он не ощущал.
К Темьяну приблизился кузнец и помог встать на ноги. Лицо Шатубы оставалось бесстрастным.
– Извини, парень. Суд принял решение. Говори свое последнее желание.
– Я могу сам выбрать способ казни? – спросил Темьян.
– Конечно. В определенных пределах, разумеется. Если, например, ты захочешь умереть от старости, то сам понимаешь…
Темьян улыбнулся шутке. Он был вполне спокоен, даже умиротворен и уже принял решение.
– Ты хорошо держишься, Темьян. – Шатуба похлопал его по плечу. – Жаль, что ты урмак, а то я потребовал бы королевского суда для тебя.
По законам Беотии и некоторых других стран урмаки являлись гражданами второго сорта и не имели права на апелляцию.
– Так какую смерть ты предпочтешь? – вслух спросил Пирс и прошептал одними губами: – У меня нож, я передам его тебе. Разрежь веревки, бей меня в челюсть, бросайся на арбалетчиков, используй мою науку и свои урмакские штучки. Беги!
Темьян покачал головой:
– Я остаюсь, Пирс.
Кузнец на мгновение опешил, затем скрежетнул зубами, но кивнул:
– Что ж, твое право. Так как ты хочешь умереть, Темьян?
– В огне. На костре.
– На костре? Странный выбор. Не самая легкая смерть, скажу я тебе. Если хочешь, я пущу тебе арбалетную стрелу прямо в сердце? Клянусь, ты умрешь мгновенно, не будешь мучиться!
– Нет. Я выбираю костер.
– Ну как знаешь. Но это потребует приготовлений.
– А я и не тороплюсь, – снова улыбнулся Темьян.
Его оставили во дворе под присмотром людей с арбалетами и вилами и занялись подготовкой к казни. Притащили и вкопали столб в раскисшую весеннюю землю, разложили вязанки с хворостом. К столбу он подошел сам, поддерживаемый кузнецом.
– Не передумал? – тихонько спросил кузнец. – Нож все еще при мне.
– Нет, Пирс. Все, поздно уже.
– Ну… прощай, парень! – Шатуба отошел, оставив привязанного к столбу урмака одного.
Костер умело подпалил Бродарь. Он учел ветер и запалил так, чтобы приговоренный не сразу задохнулся в дыму, а в полной мере ощутил боль от ожогов.
Темьян боли не ощутил. Он нес в себе чистую частицу пламени, и его жаркий собрат – первозданный огонь – не мог и не хотел причинять ему вред.
Впрочем, со стороны все было так, как надо: огонь жадно пожирал тело «грязного зверя». Большинство зрителей свистели и улюлюкали, некоторые стояли молча, и только в глазах Шатубы блестели слезы. А где-то на краю обострившегося звериного сознания Темьян ощутил, как внезапно побледнела и упала в обморок Лодда, скатившись с кожаного сиденья двуколки прямо под ноги растерявшемуся брату; как рыдает и в бешенстве бросается на прочную дубовую дверь погреба Соланна.
Да, уже завтра Кайе придется долго и убедительно оправдывать свой поступок перед женой кузнеца, иначе ох как не сладко придется наложнице Бродаря! Темьяна порадовала эта мысль: Соланна сумеет достойно отомстить за него. Умная госпожа Шатуба наверняка найдет способ сделать жизнь Кайи невыносимой. Темьян улыбнулся бы, если бы умел, но огонь не улыбается, а Темьян успешно закончил превращение, став жарким оранжевым языком пламени.
Теперь можно было уходить из селения, но он не удержался от мальчишеской выходки и поджег общественный амбар – место его побед, поражений и позора. Раздались крики. Люди бросились за водой, выстраивая цепочку от ближайшего колодца. Темьян немного полюбовался их слаженными действиями и… пошел гулять по улицам селения. Дома в большинстве своем были каменные, но конюшни, амбары, деревья и деревянная мебель в домах… Много вкусной и обильной пищи. Впрочем, покрытая лаком мебель имела вяжущий, горьковатый привкус.
…Когда он ушел в лес, горело почти все селение. Ненасытный огонь оставил в покое лишь несколько домов, в том числе кузнеца и… Свирина. Ради Лодды. И ради Хью: он не виноват, что оказался слабым и струсил перед авторитетом отца, – так решил Темьян.
