— Не надо в магазин, все на столе, — сказал Сергейчик, удерживая щенка.
Мама опять забеспокоилась.
— Вот что, военные, джип я вам не дам, — объявила она тоном Верещагина из „Белого солнца пустыни“. — Не таю, много ли вы настреляете, если с утра садитесь выпивать, но за руль вам точно нельзя!
— Мы по капельке, — во весь рот улыбнулся Сергейчик. Он был рад, что Дед придет к нему в гости и они вместе будут вспоминать работу в Америке и проверять бордовый „жигуленок“.
— Это ваше дело, вы взрослые люди, — с большим сомнением сказала мама и отобрала у Деда ключи от машины. — Маша, садись!
— Куда же вы? И не зайдете? — огорчился Сергейчик.
— Завтра. — Мама села за руль и потянулась к блокноту. — Диктуйте телефон.
Сергейчик продиктовал, а Маше показал издали свой дом и назвал номер квартиры. Вид у него был обиженный. Впрочем, не успел джип отъехать, как Сергейчик с Дедом отвернулись к бордовому „жигуленку“ и стали заглядывать в окна.
— Ма, ты зачем с ними так строго? — спросила Маша. — Дед же не пьет. Будет сидеть с одной рюмкой, губу мочить.
— Да знаю я! — с досадой сказала мама. — Джип я взяла, потому что мне нужнее, а строго — потому что за дедушку беспокоюсь. Куда он опять ввязался?!
— И про „жигуленок“ тоже. Ты слышала, как он сказал Сергейчику „не прибедняйся“? Мол, мы не только шифры знаем, но и воров найдем.
— Конечно, найдем, — сказала Маша.
Оставшиеся до школы пять минут ей пришлось клясться, что это была оговорка: хотела сказать „найдут“, а получилось „найдем“.
Все равно мама не очень-то ей поверила. И была права.
Глава III НЕТ, ЭТО Я ВАС НЕ ПРИНИМАЮ!Место ей досталось хорошее: за второй партой у окна. А сосед — никакой. С виду нормальный парень, а смотрел как пришибленный четырьмя томами «Толкового словаря». Зовут Максим, тоже новичок. Так сказала физичка, когда усаживала их рядом, а Максим упорно молчал и боялся дышать в Машину сторону.
Первые три минуты разбирались, кто отсутствует, кто дежурный и почему с доски не стерто. На четвертой физичка подняла Машу: у нас новая ученица, сейчас она расскажет о себе. Еще двадцать секунд все шло без неожиданностей, пока Маша не сказала, что приехала из Укро-
поля.
— Из Акрополя? — не расслышала физичка. — Это в Афинах?
— Нет, — поправила Маша, — я из Укрополя. На У. Это на Черном море, под Сочи.
За спиной хихикали. Маша не знала имен и не различала голосов, но могла бы поспорить, что блондинка с третьей парты шепчет про нее гадости. Соперницу чувствуешь кожей. Рядом с блондинкой сидела пунцовая от прыщей курносенькая мышка. Может быть, она замечательная подруга, да только похоже, что блондинка выбрала ее не за умение дружить. Встречала Маша таких: сама красивая, а рядом держит страшненькую для сравнения. Маша тоже красивая. Они с блондинкой переглянулись и сразу поняли: им вдвоем будет очень тесно водном классе.
Как назло, физичка решила добиться полной ясности:
— «Укрополь» от слова «укроп»?
Тут захихикали даже тормоза с последней парты.
— А «Свеклополь» от слова «свекла»! — пискнул шустрик в куртке с надписью «Пенсильванский университет».
— «Укрополь» от слова «окраина», — сказала Маша. — Раньше многие слова звучали не так, как сейчас. Скажем, — Украина это и есть «окраина», а «Укрополь» — «город на окраине». «Поль» — от древнегреческого «полис», то есть город.
— А «Петрушкополь» — от древнерусского «петрушки», — добавил шустрик.
— «Морквополь»! — пробасил его сосед. Вот это громила! Вылитый Боинг — Боня Билоштан из Машиного Нывшего класса. Наверное, тоже второгодник.
Физичка поняла, что из-за ее вопроса Машу теперь будут дразнить, и решила исправить положение:
— Заметно, что человек любит свой родной город. А кто из наших остряков скажет, откуда пошло название Москва?
Класс затих.
— Смелее! Не скрывайте свои глубокие знания, здесь все свои, — подбодрила физичка. — Ступин!
За последней партой неохотно привстал шустрик,
— Марьянпетровна, сейчас не москвоведение, — сказал он и плюхнулся на место.
Про москвоведение Маша слышала впервые. Хотя понятно: это как у нее в Укрополе краеведение,
— Ильюшин! — гнула свое физичка.
Боинг-2 подниматься не стал, он и так был выше всех на голову:
— Тоже не знаю.
— Может быть, Курицына знает?
Маша оглянулась. На «Курицыну» никто не отозвался, только соседка блондинки вздохнула. Невезучая. Все щеки в прыщах да еще такая фамилия…
— Кэтрин, очнись! Ты опять в Америке? — позвала физичка (неужели вправду Кэтрин, а не Катя?).
Прыщавая на этот раз и бровью не повела. Зато Машина соперница блондинка покачала головой и оттопыренным пальчиком поправила волосы. Надо же, Кэтрин Курицына! Маше сразу стало легче. Пускай попробует дразнить ее Укрополем!
А физичка расстроилась:
— Ребята, вы же москвичи! Неужели никому не интересно, откуда пошло название вашего родного города?!
— Этого даже историки точно не знают, — вступилась за свой новый класс Маша и почувствовала, что зря вылезла.
Опять послышались шепотки. Прыснула в нос соседка
Кэтрин Курицыной — ну и ладно бы, но весь класс гудел! Машу не поняли. Решили, что новенькая выставляется.
— По одной из версий, «Москва» происходит от слова «мосьва» — «мошкара». Сначала так назвали реку, а потом и город, — упавшим голосом договорила она.
— Моська? — переспросил громила Ильюшин.
— Где, где моська? — засуетился шустрик.
И тут Кэтрин Курицына негромко, но отчетливо сказала:
— Укропка из Петрополя!
Маша похолодела. Вряд ли соперница сама поняла, какой перл выдала сгоряча, но, когда дело касается тебя, такие вещи хватаешь на лету. В «Укропке» — слышались и «Укрополь», и «укроп» — мол, не москвичка, атак, чучело огородное. Коротко, точно, зло — все, что нужно для того, чтобы прозвище прилипло надолго.
Класс молчал, оценивая «Укропку».
— Петрушка из Укрополя! — выдал свой вариант шустрик.
— Нет, Укропка! — басом припечатал Ильюшин. Маша посмотрела на часы: шестая минута учебы в новом классе — и уже прозвище. Наверное, это был рекорд.
А день только начинался. Заносчивые москвичи не замечали новенькую. На перемене девочки прогуливались под ручку, парни облепили подоконники — все как в старой Машиной школе. Только она стояла у колонны и сама себе казалась дурочкой, которой назначили свидание и не пришли. Через ее голову разговаривали. Ее обходили, как мебель. Довольная собой Кэтрин Курицына проплывала мимо со своей подружкой. Маша догадывалась по их быстрым взглядам, что говорят о ней. Один раз она расслышала: «Укропка», — и ответила одними губами, без голоса: «Курица!»
