Глава 3
Он выплыл из небытия. И встретился взглядом с необыкновенными, невозможными просто глазами. Где он? Сердце тревожно сжалось и пустилось вскачь. Мужчина попытался встать:
- Лежать! – рявкнула женщина. Да… Эти балтийские глаза принадлежали женщине. В голове поплыло, и мужчина практически отключился. В сознании его удерживало только одно – панический ужас.
- Все хорошо! Ты в безопасности. В реанимации. Старайся не делать резких движений, иначе похеришь мне всю работу. – Поначалу успокаивающий, уверенный голос к концу речи стал по-настоящему металлическим. Вау… Вспомнить бы, что случилось, но сознание, несмотря на все усилия, уплывало. Только одно зафиксировалось в разуме… Похоже, женщина с невозможными глазами – его врач. Черт… Ну и как он попал в больницу на этот раз?
Пациент отключился, и Светлана, наконец, немного расслабилась. Красавчик заставил ее понервничать, когда решил подорваться. Чего он боялся? Что могло заставить едва живого человека попытаться встать? Его кто-нибудь искал? А если искали, то как же он, должно быть, боялся своих преследователей, если захотел уйти даже в таком состоянии?!
- Чего это он, как думаешь? - ворвались в мысли слова Славки.
- Понятия не имею. Глюки, наверное, - как можно более беззаботно ответила женщина и вышла из палаты.
- Ты сегодня как? В кино не хочешь сходить?
- Не знаю, Слав. Что-то утомил меня этот день. А впереди еще столько работы, – пожала плечами Моль. – Давай в другой раз.
Меньше всего сегодня ей хотелось развлекаться. Никто и ничто не смогло бы отвлечь ее от мыслей о красивом мальчике, который едва не умер на ее столе. Никогда, наверное, она не забудет его глаз.
Зашла в кабинет, закурила. Черт. Нужно с этим завязывать… В ее возрасте никотин – не лучший товарищ, но… Открыла сумку, достала блокнот, отбросила его в сторону нервным движением.
- Светлана Юриевна…
- Да?
- Там после автокатастрофы привезли. Целая семья. Рук не хватает.
- Иду.
Моль выкинула из головы все, что терзало ее с самого утра, и вошла в операционную. Здесь все знакомо, все, как она и привыкла:
- Поехали.
Домой возвращается спустя шесть часов. Ноги гудят, спина ломит, но терпимо. Бывало гораздо хуже. Бакал вина и ванна с пеной. Хорошо-то как. Мысли о незнакомце возвращаются. Как и вопрос о том, что же ей делать дальше. Пойти в полицию? Смешно. Она не знает имен участников и не имеет доказательств того, что эта история случилась на самом деле. Допила одним глотком вино и встала из ванной. Смыла пену, обернулась в широкое пушистое полотенце. Вышла в коридор, застыла взглядом на сумке, которая аккуратно пристроилась на маленьком столике в прихожей. Подпрыгнула от непривычно громкого телефонного звонка. Черт… Мать.
- Алло.
- Добрый вечер, Светлана. Ты так и не нашла времени со мной встретиться.
Ага… Точно. Не нашла. Собственно, она и не искала особо, но разве в этом признаешься?
- Прости, Паулина. Забегалась.
Ее мать, Паулина Золотарева, была известной театральной актрисой. Красивой, талантливой и… ужасно холодной. По отношению к дочери холодной, отношений с мужчинами это не касалось абсолютно. Сейчас, в пятьдесят пять, Паулина была счастливой обладательницей тридцатилетнего любовника. Впрочем, благодаря своевременным и очень профессиональным пластическим операциям, она выглядела едва ли не его ровесницей. И уж точно ровесницей собственной дочери.
- Света, ну сколько раз я тебе повторяла, что ты должна называть меня мамой. По крайней мере, когда мы наедине…
Света промолчала. Не считала нужным ничего комментировать. Как и не считала возможным для себя называть эту женщину матерью. Когда-то давно, в детстве, она бы многое за это отдала, сейчас же… Слишком поздно.
- Ты что-то хотела?
Паулина фыркнула. Любовь к театральным эффектам у нее была в крови. Иногда Свете казалось, что она всегда в образе.
- Вот! В этом ты вся… Ты даже не помнишь, что я тебя просила договориться с профессором Шишковым по поводу Николая Петровича…
Николая Петровича? Худрука Паулины?
- Я тебе тысячу раз говорила, что ему абсолютно правильно удалили аппендикс. О чем тут с Шишковым разговаривать?
- Да, что они понимают в провинции?
В прошлом году, на гастролях в одном из областных центров, с худруком Паулины случился приступ острого аппендицита, который там же успешно и прооперировали. А совсем недавно у него обнаружили гастрит. И объяснить матери, что операция полугодичной давности и нынешние проблемы Николая Петровича с желудком никак не связаны, было практически нереально.
- Мама, гастрит – это хеликобактер. Бактерия. Понимаешь? Ему просто нужно пройти назначенный курс лечения и отказаться от алкоголя, который сводит все старания на нет.
- Ну, знаешь ли, Светлана! Ты невыносима.
Ничего нового. Она слышала это уже тысячу раз. Впрочем, Паулина позволяла себе такие выпады только наедине.
- Слушай… У меня был очень тяжелый день…
- У тебя никогда нет времени на мать!
Справедливо. У матери тоже никогда не было времени на дочь. Время собирать камни?
- Я работаю по семьдесят часов в неделю.
- Так не работай столько!
Опять разговор ни о чем. Она не может работать меньше. Во-первых, ей это нравится, во-вторых, ее никто не может заменить – она лучшая, ну, и в-третьих – ее любовь к модной одежде, вкусным продуктам и немецким машинам влетала в большую копеечку. И вторая ставка в этом плане была хорошим подспорьем.
- Не работать не могу. Жизнь нынче дорогая.
- Какая же ты сложная, Света! Вся в отца.
Начинается! Нужно срочно прощаться, иначе это никогда не закончится – мать оседлала своего любимого конька.
- Все, убегаю. Извини, за мной приехали. - И не слушая больше мать, Света отключилась.
Прошла в спальню, натянула халат и опустилась устало на кровать. Для матери она стала абсолютным разочарованием. Паулина вышла замуж за отца Светланы в восемнадцать лет. Известный ювелир, небедный, умный человек был ослеплен ее красотой и молодостью. Она же… Она была ослеплена открывающимися возможностями. Невзрачный тридцатисемилетний прибалт Юри Ильвес был очень перспективным мужем, и не по годам расчетливая Паулина это прекрасно понимала. Мужчина пал жертвой ее чар, и свадьба состоялась. Единственное, чего не планировала начинающая актриса, так это беременность. Но она случилась, и до того мягкий, уступчивый Юри уперся рогом – ребенку быть. Света родилась ровно в срок. Точная копия своего отца, как справедливо заметила мать. Высокая, белесая, как и подавляющее большинство прибалток или скандинавок. Возможно, если бы они остались жить там, Света и не была бы таким фриком. Здесь же… Все было совсем иначе.
