Хорошенько подумав, Эмили заказала на следующий день ложу возле авансцены, потом взяла перо и написала следующую записку:
«Ваша поклонница будет завтра в ложе рядом со сценой. Она будет одета в белое, и сердце ее трепещет при каждом звуке вашего голоса. А Вы? Что Вы о ней подумаете?»
Сердце Эмили и в самом деле трепетало, когда следующим вечером она заняла свое место в ложе у самой сцены в обществе старенькой родственницы Мари, которую та великодушно ей одолжила. Эмили просидела перед зеркалом не один час и все спрашивала себя: ответит ли ей Эллевью?
Ответ она получила очень скоро. Едва певец появился на сцене, его синие глаза обратились к ложе, остановились на Эмили, и он улыбнулся. Улыбка убедила Эмили, что ее нашли обворожительно хорошенькой и что герой не ожидал такого приятного сюрприза. Часто во время спектакля нежный взгляд певца обращался к девушке, и Эмили вернулась домой на улицу Вивьен, где ее мать сняла квартиру после истории с де Тийи, бесконечно счастливой. На следующее утро она получила записку, которую прочитала со счастливыми слезами на глазах. «Приходите, – писал певец, – чтобы я мог наконец поцеловать прелестную ручку, которая снизошла до того, чтобы так часто мне рукоплескать…»
Эмили не могла устоять перед столь любезным приглашением и на следующий вечер поспешила в театр, где перед ней отворились двери ложи ее возлюбленного.
Первая встреча была чарующей. Эллевью окружил поклонницу почтительной нежностью, Эмили блистала девичьей скромностью. Привыкшего быть баловнем женщин певца растрогала прелестная неискушенная девочка, так простодушно поведавшая ему о своем чувстве. Она очень отличалась от прожженной интриганки Клотильды Мафлеруа.
Теперь они виделись каждый день. Вскоре Жан признался Эмили в столь же страстной любви к ней. А через несколько дней пожелал большего, чем поцелуи кончиков пальцев. Долго стоять на коленях ему не пришлось. Эмили любила его страстно, и когда он пригласил ее к себе, она отправилась на свидание без малейших колебаний.
Месть балерины
Госпоже де Сент-Амарант показалась странной внезапная страсть ее дочери к театру Фавар. Она быстро провела расследование, и щедрые чаевые очень быстро разъяснили ей ситуацию во всех подробностях. Новость не особенно ее огорчила, напротив, она была рада, что новая любовь вымела из сердца Эмили негодяя Тийи, но у нее возникли другие, более практические соображения. Коль скоро Эмили стала любовницей Эллевью, нужно как можно скорее найти ей покладистого мужа, который в будущем станет ей надежной защитой от всяческих сюрпризов, которыми чревата связь с театральным актером.
По счастью, у нее под рукой был как раз именно такой жених. Молодой Сартин, сын бывшего министра морского флота, вот уже не один месяц вздыхал по ее дочери. Он был не красив, и, вполне возможно, недостаточно умен, зато богат и готов на все, лишь бы жениться на своей возлюбленной. Без лишних околичностей госпожа де Сент-Амарант поставила дочери ультиматум: или она соглашается стать госпожой де Сартин, или ее отправят за сто лье от Парижа в деревню. Мораль суровой речи матери была сомнительна, зато не лишена здравого смысла.
Эмили представить себе не могла, что расстанется с Парижем и с возлюбленным. Она приняла условия матери, сообщив все доводы Эллевью. Новость певцу не понравилась, но ему пришлось принять ее. Осенью 1792 года Эмили вышла замуж за Луи-Габриеля де Сартина, который сиял от счастья и гордости и в мыслях не имел бежать за границу в эмиграцию, как ему настоятельно советовали.
Обстановка в Париже между тем накалялась. Королевское семейство держали под замком в башне Тампль, узников в тюрьмах убивали, жить в городе становилось все опаснее. По улицам шатались зловещие фигуры, и приближающаяся зима обещала сделать их еще более страшными. Слуг стало невозможно найти, и заведения в Пале-Рояле теряли клиентов. Но Эмили и Эллевью ничего вокруг не замечали, они жили друг другом и своей любовью. Им не было никакого дела до крушения мира. Для них важно было лишь сжимать друг друга в объятиях.
Пришла зима. Здоровье господина Окана резко ухудшилось, что очень обеспокоило мадам де Сент-Амарант. У ее друга было небольшое имение в Сюси-ан-Бри, и она решила избавить больного от гнетущей обстановки Парижа, поселиться в имении и жить как можно незаметнее. Все они отправились в Сюси, несмотря на горькие слезы Эмили, для которой имение казалось краем света.
Но она поняла, что это не так, когда на третью ночь после их приезда маленькую калитку в саду открыла мужская рука и человек, закутанный в черный плащ, ловко и бесшумно, как кошка, проскользнул в ее теплую спальню, где она ждала его с распростертыми объятиями. Бояться влюбленным было нечего. Граф де Сартин был джентльменом, чуждым буржуазным нравам, он переступал порог спальни жены только по особому приглашению, а приглашали его туда очень редко.
Эмили очень скоро нашла Сюси очаровательным, тем более что установилась ясная осенняя погода. Они с Жаном любили друг друга все более страстно. Вполне возможно, их ненасытную страсть питало подспудное ощущение, что отпущенное им время коротко, что рок скоро настигнет их.
И он вторгся в их жизнь, приняв облик женщины, которую звали Клотильда Мафлеруа.
Балерина, которой поначалу пренебрегал возлюбленный, а потом и вовсе оставил, не смирилась с потерей. Ей не составило большого труда узнать, куда ездит Эллевью и до какой степени он дорожит своими поездками в Сюси-ан-Бри.
Сообразив, что анонимное письмо мужу Эмили ничего не изменит, Клотильда решила отправить донос в Комитет общественного спасения и отправила его, послав туда некоего Анно, молодого человека, которого обиженная дама не удостоила даже взглядом. В письме сообщалось, что дом господина Окана – гнездо заговорщиков-роялистов, связанных с эмиграцией.
Злой рок пожелал, чтобы ненависть балерины сделала ее ясновидящей. Дом в Сюси не раз помогал свидеться старинным друзьям госпожи де Сент-Амарант, одним из которых был, например, барон де Бац.
И вот однажды, приехав на любовное свидание, Эллевью нашел в опустевшем доме одного только бедного господина Окана, который плакал, лежа в кровати. Случилось это 1 апреля 1794 года. Орущая толпа заполонила дом и отхлынула, унося с собой Эмили, ее младшего брата и мужа. Мать Эмили была арестована в тот же день в ее квартире на улице Вивьен, дом 7, но господина Окана не тронули.
– Сам сдохнет, – решил кто-то из блюстителей справедливости. – Не стоит возиться!
Но не из-за жестокого обращения рыдал Окан. Сердце ему надорвал арест Эмили, которая, прощаясь с ним, успела шепнуть: «Скажите, прошу вас, моему дорогому Эллевью, что последняя моя мысль была о нем…»
Певец сжал кулаки. Он не хотел, чтобы Эмили погибла. Это было бы так нелепо! Так несправедливо! И вот он делает все возможное, чтобы вырвать любимую из лап смерти, подвергая риску собственную жизнь. Он подает просьбы, прошения, обивает пороги, но не получает даже позволения навещать Эмили в тюрьме Сент-Пелажи. Эллевью так яростно настаивает, так громко требует справедливости, что один из его друзей сочувственно советует ему умерить свой пыл, потому что обвинения, которые предъявлены его подруге и ее родне, более чем серьезны. А обвинили их в участии в заговоре Анри Адмира, который пытался убить Колло д’Эрбуа, в участии в заговоре Сесиль Рено с целью убить Робеспьера и, наконец, в сотрудничестве с бароном де Бац, собиравшимся выкрасть из Тампля маленького Людовика XVII. Даже если эти обвинения были ложными, все равно каждое из них грозило смертной казнью. И приговор был вынесен незамедлительно: 17 июля на гильотину было отправлено сразу шестьдесят девять человек.
