С точки зрения Винклера, ранние наскальные рисунки «на всех континентах» характеризуются той степенью графического и тематического («животные и люди») примитивизма, которая придает им «общемировое» сходство, еще не позволяя говорить о выработанных особых, безошибочно узнаваемых художественных стилях, например, «династического Египта, античной Греции или Китая». Тем удивительнее показалось ему присутствие в египетской первобытной петроглифике лодок, к тому же в таком массовом количестве, которое до того он встречал только в Скандинавии с ее предопределенной самой природой мореплавательной культурной составляющей. В очертаниях ладей Восточной пустыни исследователь различил «специфические формы», послужившие ему основанием для версии, созвучной выдвинутой Флиндерсом Питри теории «цивилизующего» завоевания предфараоновского Египта «новой расой»[10], что часть древнейших верхнеегипетских петроглифов оставлена не коренными обитателями до– и раннединастической долины Нила и ее окрестностей, а народом иноземного – «заморского» происхождения [479].
«Материал, собранный со скал» экспедициями Винклера, в целом демонстририует хронологический разброс «от современности до предыстории», включая (не считая новейшие «автографы» дорожных рабочих, военных, туристов и т. и.) «надписи», «знаки» и «рисунки» арабские, коптские, латинские, греческие, набатейские, арамейские и, конечно же, египетские эпохи фараонов с их неповторимым «художественным каноном» в обрамлении иероглифики, иератики и демотики. Однако абсолютное большинство найденных в Египте петроглифов лишено сопутствующих письмен и, хотя «не поддается точному датированию», по этому и ряду других внешних признаков (например, изображению «древней» влаголюбивой фауны) «явно старше»: рассуждая так, Винклер устанавливал их принадлежность четырем протоэтническим группам, которые он называл «доисторическими культурами» и даже «цивилизациями» [479].
Первыми в этой племенной череде описательно у него фигурируют «горцы-автохтоны», идентифицированные им как «хамиты» – предки всех последующих жителей Западной и Восточной пустынь Египта. Согласно Винклеру, они населяли «степи и горы, окаймляющие Нил», на протяжении нескольких тысячелетий, «возможно, вплоть до династических времен». По его трактовке рисунков, то были охотники, уже приручившие крупный рогатый скот и пришедшие в здешние края «очень рано», когда в Египте «выпадало достаточно дождей, чтобы обеспечить кормом жирафа и слона», и эти прожорливые фитофаги, к которым нужно добавить носорога, еще водились в нынешних пустынях вокруг Нила, служа первобытным «художникам» добычей и повседневной живой натурой. Именно данной «цивилизации» Винклер приписывал львиную долю петроглифов, обнаруженных им на территории Египта, подчеркивая такое свойство этого самого длительного изобразительного пласта, как полное отсутствие батальных сцен при том, что «горцы», судя по их охотничьим сюжетам, располагали эффективным метательным оружием: большим двояковыгнутым луком «в форме цифры 3». Главное же, «для этих людей судоходство не имело никакого значения», и «лишь однажды (быть может, дважды)» они ассоциируемы на наскальных рисунках с «серповидной лодкой», но в подобных случаях (примечательная деталь, зафиксированная Винклером) рядом уже нет «животных, любящих воду», в том числе столь типичных для древнего Египта речных обитателей, как крокодил и гиппопотам [479]. При всей бесспорной археологической неокончательности таких «зримых» свидетельств они, не будучи опровергнуты дополнительным петроглифическим материалом, теоретически могут только подтверждать мысль, что винклеровы «горцы-автохтоны» не были непосредственно связаны с упоминавшимися выше огромными ладьями с задранными носом и кормой в удаленных от Нила «глубинах» Вади Хаммамат и Баррамийа, а сами эти ладьи в тамошней доисторической наскальной изобразительности потеряли актуальность на климатическом этапе «терминального» голоценового опустынивания страны за границами плодородной нильской долины, «после того, как Египет покинули жираф и слон».
Долговечным «горцам-автохтонам», по реконструкции Винклера, «какое-то время пришлось делить свою землю с двумя чужими народами». Один из них оставил в восточных и, несравнимо меньше, в западных вади («бросающаяся в глаза черта наскальных рисунков этих людей») петроглифы лодок, своим «серповидным» абрисом очень сходных с теми, которые изображались красителем по единому графическому стандарту на так называемой «декорированной» керамике (D-ware Флиндерса Питри) из герзейских могильников Египта. Руководствуясь столь определенной «главной связью», Винклер квалифицировал эту «цивилизацию» как «ранних обитателей долины Нила», которые «хорошо известны» благодаря раскопкам в ней додинастических памятников и могут по объему петроглифики претендовать на самостоятельную «волну вторжения» в Восточную пустыню, где они обнаруживают свое присутствие вплоть до фараоновской архаики. Здесь в пещерах и на склонах вади ими запечатлены эпизоды охоты с собакой и луком «в форме буквы С», с веревочной петлей на крупных рогатых животных и гарпуном на гиппопотама. Изредка на их рисунках (предположительно, древнейших) еще попадаются слон и жираф; сцены войны не найдены. При этом, как для выходцев с великой Реки, едва ли когда-нибудь с ней порывавших, «лодки для них имели большое значение», и Винклер даже настаивал на ритуальном смысле по крайней мере некоторых из их петроглифов, в первую очередь тех, где на лодках или в другой обстановке изображены антропоморфные фигуры в «молитвенной» позе, с поднятыми «особым жестом» над головой руками.
Следует заострить внимание на теме лодочного волока, которая несколько раз наблюдалась Винклером в дистанцированной от Нила петроглифике этого народа [479]: данный сюжет, как бы предрекающий один из мотивов художественной отделки гробниц и погребальной утвари эпохи фараонов (божества, тянущие на веревке священную ладью Ра), ученые наиболее убежденно толковали в контексте первобытного оформления «классических» древнеегипетских культов, в частности, заупокойного и солнечного [470], – но если допустить, что за такого рода «изобразительно-мифологическими архетипами» все же кроется реальный мир египетской предыстории, то, возможно, наметится дополнительный подход к прояснению его природно-климатического характера в пространстве и во времени, ибо волок представим только там и тогда, где и когда водные пути прерываются или пересыхают [41]. Забегая вперед, отмечу, что лодки в сценах волока на скалах Восточной пустыни разительно отличаются от «серповидных» в орнаменте герзейской посуды D-ware высокими «переломленными» краями (ср. рис. 59 и 62), и это, вероятно, свидетельствует о той или иной причастности «ранних обитателей долины Нила» Винклера к «загнутым прямоугольником» большим петроглифическим ладьям из Вади Хаммамат и Вади Баррамийа, относящимся к сложнейшим и интереснейшим археологическим проблемам египетской «Красной земли».
Ладьи подобного типа Винклер считал визитной карточкой второго установленного им по «почерку» рисунков народа, временно соседствовавшего с «горцами-автохтонами», который он назвал «восточными захватчиками». Их петроглифы встречаются «по всей Восточной пустыне»[11] и не найдены в Западной, если не причислять к ней левобережные «утесы около Нила», будто «богатая нильская долина» и была настоящей целью «завоевания». Эта «цивилизация» на территории Египта охотилась уже известными нам средствами, с простым луком «в форме буквы С» и арканом, ее рисунки наполняет обычная для первобытности местная фауна, знакомая исследователям по художествам «соседних» племен: слон, жираф, гиппопотам, ибекс, антилопа, дикий осел, страус, крупный рогатый скот, собака и др. «Судоходство» для нее было «важно не меньше, чем для ранних обитателей долины Нила». Вместе с тем Винклер разглядел в ней «общность, резко выделяющуюся из народов, представленных петроглифами Верхнего Египта». Примета внешнего облика «захватчиков» – одно или несколько перьев на голове, но главное их отличие в том, что «они связаны с лодкой прямоугольной формы, чужеродной Египту» (курсив мой. – Д. П.) [479].
