— Стой там, Люциан, — тихо предупредил Габриель. — Ты не причинишь вред моей Спутнице жизни.
— Тогда ты должен сделать то, что поклялся сделать много веков назад. Ты должен уничтожить меня, — голос представлял собой бархатистый шепот, мягкую команду.
Габриель распознал спрятанное давление, лишь бросившись вперед с целью нанести удар. В последнюю секунду, с возражающим криком своей Спутницы жизни в своем сознании, лишь когда его когтистая рука вцепилась в горло его близнеца, он понял, что Люциан широко раскинул руки, принимая свою смерть.
Нет, вампиры на такое не способны. Никогда. Немертвые борются до последнего вздоха, убивая всех и все вокруг себя. Самопожертвование несовместимо с вампирами.
Понимание этого пришло слишком поздно. Брызнули темно-красные капли крови, разлетаясь. Габриель постарался отойти назад, дотянуться до своего брата, но сила Люциана была слишком велика. Габриель был не способен двинуться, не способен противиться воле Люциана. Его глаза от удивления расширились. Люциан оказался таким могущественным. Габриель был древним, более сильным, чем большинство карпатцев на земле — равным Люциану, сказал бы он до этого момента.
— Ты должен позволить нам помочь тебе, — тихо проговорила Франческа, спутница жизни Габриеля. Ее голос был кристально чистым, успокаивающим. Она была великой целительницей. Если кто и мог предотвратить смерть Люциана, то это только она. — Я знаю, что ты пытаешься сделать сейчас и здесь. Ты считаешь, что твой конец близок.
Блеснули белые зубы Люциана.
— У Габриеля есть вы, чтобы хранить его. Именно это было моей задачей, и теперь она выполнена. Я ищу покоя.
Кровь пропитала его одежду, стекала по его рукам. Он даже не пытался остановить ее. Он просто стоял, высокий и прямой. Ни одного обвинения не было ни в его взгляде, ни в голосе, ни в выражении лица.
Габриель покачал головой.
— Ты делал это ради меня. В течение четырехсот лет ты обманывал меня. Предотвращая от убийства и обращения. Почему? Почему ты ради этого рисковал своей душой?
— Я знал, что у тебя есть Спутница жизни, которая ждет тебя. Кто-то, кто знал об этом, сообщил мне об этом много лет назад, и этот человек врать не стал бы. Ты терял свои чувства и эмоции не так быстро, как я. У тебя это заняло столетия. А я был всего лишь неоперившимся птенцом, когда они начали угасать во мне. Но ты сливался своим сознанием с моим, и я мог чувствовать твою радость от жизни, видеть твоими глазами. Ты заставлял меня помнить о том, что я никогда не имел, — Люциан пошатнулся.
Габриель словно ждал момента, когда его брат ослабеет, чтобы этим воспользоваться, поскольку в ту же секунду, как тот пошатнулся, он оказался возле него, проводя языком по зияющей ране, которую сам же и нанес, закрывая ее.
Его Спутница жизни была рядом с ним. Очень нежно она взяла руку Люциана в свою.
— Тебе кажется, что тебе больше не для чего жить.
Люциан устало закрыл глаза.
— Я охотился и убивал в течение двух тысяч лет, сестра. Моя душа так истерлась, что напоминает решето. Если я не уйду сейчас, то позже возможно не смогу, и мой любимый брат будет вынужден уничтожить меня. А это нелегкая задача. Он в безопасности. Я выполнил свой долг. Позволь мне отдохнуть.
— Есть другая, — тихо сказала ему Франческа. — Она не такая, как мы. Она смертная. На данный момент она очень молода и испытывает сильнейшую боль. Могу сказать тебе только одно, если ты не найдешь ее, то она проведет остаток жизни в агонии и отчаянии, какое нам и не снилось, даже с учетом наших способностей. Ты должен жить ради нее. Ты должен терпеть ради нее.
— Ты говоришь, что у меня есть Спутница жизни?
— И ее потребность в тебе велика.
— Я не добрый человек. Я так долго убивал, что не знаю другого способа существования. Привязать ко мне смертную женщину — это то же самое, что приговорить ее к жизни с монстром, — даже отрицая все это, Люциан не сопротивлялся, когда спутница жизни Габриеля начала заниматься его страшными ранами. Габриель наполнил комнату целебными травами и начал древнее исцеляющее пение, старое как само время.
— Сейчас я исцелю тебя, брат мой, — ласково сказала она. — А такой монстр, каким ты, как думаешь, являешься, вполне может защитить женщину от злодеев, которые, в противном случае, погубят такую, как она.
Габриель сделал надрез на своем запястье и прижал рану к губам своего брата.
— Я по доброй воле предлагаю тебе свою жизнь. Возьми то, что необходимо тебе, чтобы исцелиться. Мы положим тебя глубоко в землю и установим защитные чары, пока ты не исцелишься и не наберешься сил.
— Это твой первостепенный долг перед своей Спутницей жизни, Люциан, — тихо напомнила ему Франческа. — Ты должен сделать все, что в твоих силах, чтобы найти ее и избавить от опасности.
* * *
Джексон, 5 лет
Флорида, США
— Посмотри на меня, дядя Тайлер, — гордо позвала Джексон Монтгомери, маша с вершины деревянной башни, на которую она только что взобралась.
— Ты сумасшедший, Мэтт, — покачал головой Рассел Эндрюс, щуря от яркого солнца глаза и смотря на точную копию высокой платформы, используемой для тренировки новобранцев в «морские котики». — Джекс может сломать шею, если упадет, — он перевел взгляд на хрупкую женщину, лежащую на шезлонге и обнимающую новорожденного сына. — А что скажешь ты, Ребекка? Джекс еще нет пяти лет, а Мэтт уже тренирует ее для спецназа, — сказал Рассел.
Ребекка Монтгомери рассеянно улыбнулась и посмотрела на мужа, словно спрашивая его мнения.
— Джексон молодчина, — незамедлительно ответил Мэтт и, потянувшись, поймал руку жены, поднес ее к своим губам, поцеловав костяшки. — Она любит такие вещи. И начала заниматься ими, фактически, еще до того, как начала ходить.
Тайлер Дрейк помахал крошечной девчушке, зовущей его.
— Я не знаю, Мэтт. Может быть Расс и прав. Она еще так мала. И так похожа на Ребекку внешностью и телосложением, — он усмехнулся. — Естественно, нам повезло в этом смысле. В остальном она похожа на тебя. Сорвиголова, маленький борец точно так же, как и ее папа.
— Я не уверен, что это говорит в ее пользу, — сказал Рассел, нахмурившись. Он не мог отвести от ребенка взгляда. У него замирало сердце. Его собственной дочери было семь лет, и он никогда не позволил бы ей приблизиться к башне, которую его сотоварищи, Мэтт Монтгомери и Тайлер Дрейк, построили на заднем дворе Мэтта. — Знаешь, Мэтт, невозможно заставить ребенка расти быстрее. Джексон все еще младенец.
Мэтт рассмеялся.
— Этот ребенок может приготовить завтрак для своей матери, и отнести ей в кровать, и поменять подгузники у младшего. Она читает с трех лет. Я говорю серьезно — читает. Ей нравятся физические упражнения. Нет ничего в учебном курсе, чего бы она не смогла сделать. Я учу ее боевым искусствам, а Тайлер преподает ей уроки выживания. Она любит их.
